Привет студент

Курсовая работа

Социальная структура населения Костромской области

 

Содержание

 

Введение …………………………………………………………………..

1 Социальная структура общества……………………………………….

1.1 Понятие социальной структуры общества…………………………..

1.2 Элементы социальной структуры общества…………………………

1.3 Социальная структура современного российского общества………

2 Социальная структура Костромской области………………………….

2.1 Краткая характеристика Костромской области……………………..

2.2 Показатели социальной структуры Костромской области…………

Заключение…………………………………………………………………

Список используемой литературы

 

Введение

 

Актуальность проблематики данной курсовой работы определяется тенденциями, которые происходят в современный период на российском социальном пространстве, на региональных рынках труда и связанных с этим фактором процессов адаптации населения. Изменения, произошедшие в России за последние несколько лет не могли не сказаться на стратификационной структуре общества. Эти изменения обусловлены целым рядом причин различного характера. Современная ситуация, когда общество находится в состоянии переходности, становлении, характеризуется неустоявшейся системой общественных отношений. Нет достаточной четкости в социальной дифференциации, и, соответственно, в определенности индивидуальных и групповых интересов. Многие еще не самоопределились, не осознали своих интересов. То же самое относится и к социальным общностям.

Любое общество всегда структурировано по многим признакам – национальным, социально-классовым, демографическим. Социальными называют те различия, которые порождены социальными факторами: разделением труда, укладом жизни, социальными ролями, которые выполняют отдельные индивиды или социальные группы. Структурированное общество может быть представлено как совокупность взаимосвязанных и взаимообусловленных областей социальной жизни: экономической, политической, духовной, общественной, в которой иногда выделяют семейно-бытовую сферу. В каждой из указанных сфер социальной жизни имеет место собственное социальное расслоение, собственная структура. Любое общество стремится к сохранению неравенства, видя в нем упорядочивающее начало, без которого невозможно воспроизводство социальных связей и интеграция нового. Это же свойство присуще и обществу в целом. Незыблемость иерархической структуры общества не означает, что внутри нее не происходят изменения. На разных этапах возможен рост одного и сокращение другого слоя. Эти изменения невозможно объяснить естественным приростом населения. Происходит либо подъем, либо падение значительных групп. И даже относительная устойчивость социальных слоев не исключает миграции отдельных индивидов по вертикали. Социальная структура общества в узком смысле слова - это социально-классовая структура общества, совокупность классов, социальных слоев и групп, которые находятся в единстве и взаимодействии.

Вопросы, связанные с проблематикой социальной структуры общества проистекают из теоретического осмысления и понимания общих механизмов данных процессов, как необходимого условия существования общества.

Современные взгляды на проблематику социальной адаптации при изменяющихся условиях жизнедеятельности индивида и социума, в целом находят свое отражение в работах многих российских исследователей.

Проблемы становления экономической культуры, рассмотрение рынка труда в контексте диалектики причинно-следственной взаимосвязи и социальных взаимодействий при адаптации населения к социально-экономическим и соцокультурным изменениям в российском обществе отражены в работах П.В. Антипина, Л.А. Беляевой, С.С. Бузановского, Т.Н. Вершининой, З.Т. Голенковой, О.Ю. Голуб, JI.A. Гордона, С.И. Григорьева, Б.З. Докторова, Э.М. Зоткина, П.С. Кузнецова, Л.Я. Косалс, Р.В. Рыбкиной, Н.И. Яблокова.

Анализ проблем социализации и адаптации населения в условиях социальной мобильности, как следствия социокультурных и социально-экономических изменений рассматривается в работах П.И. Бабочкина, З.Т. Голенковой, Д.Л. Константиновского, B.C. Магуна, А.Ф. Малышевского, Л.Э. Пробст, В.В. Радаева, Н.В. Сергеева, П.А. Сорокина, Н.Е. Тихонова, H.H. Федотовой, Н.В. Чулочникова, Л.Л. Шпак, О.И. Шкаратана.

Объектом данного курсового исследования является общество Костромской области, а так же классы, на которые оно делится, а предметом - состояние социальной структуры общества Костромской области.

Цель данной работы установить, в чем заключается концепция социальной структуры общества и провести характеристику социальной структуры общества Костромской области.

В соответствии с поставленной целью, при написании работы решались следующие задачи:

- дать понятие социальной структуры общества;

- определить элементы социальной структуры общества;

- дать оценку состоянию социальной структуры общества в Костромской области.

Методологической основой исследования является диалектический подход к рассмотрению поставленных проблем с использованием институционального, сравнительного, системного, структурно-функционального методов, что дало возможность в совокупности с анализом статистических данных провести анализ социальной структуры области.

Информационной базой для данной работы послужили исследования В.А.Артемова, Л.Ф.Бондаренко, Т.Н.Безденежного, А.З.Дадашева, В.А.Мансурова, М.А.Слюсарянского, К.И.Микульского, Ф.Т.Прокопова, И.Д.Маскуляка, Ф.С.Файзуллина, С.А.Кузьмина, Е.В.Юферевой, В.Н.Исаевой и т.д.

Структурно данная курсовая работа состоит из введения, двух основных глав с отдельными параграфами, заключения и списка использованной литературы.

 

1 Социальная структура общества

 

1.1 Понятие социальной структуры общества

Общество, понятое как «продукт взаимодействия людей», как целостность общественных отношений людей к природе и друг к другу, состоит ил множества разнородных элементов, среди которых экономическая деятельность людей и их отношения в процессе материального производства являются наиболее значительными, основными, но не единственными [10, с. 98]. Напротив, жизнь общества состоит из множества разнообразных видов деятельности, общественных отношений, общественных учреждений, идей и других социальных элементов. Все эти явления общественной жизни взаимно между собой связаны и всегда выступают в определенной взаимосвязи и единстве. Это единство пронизывают материальные и психические процессы, а целостность общественных явлений находится в процессе постоянных изменений, принимая различные формы [17, с. 105].

Человеческое общество нужно изучать, как и всякую отдельную целостность единого универсума, в его тотальности» учитывая его внутренние и внешние связи, взаимозависимость его частей и его самодвижение. В этом смысле правильно подчеркивается в социологической литературе, что наука об обществе для того, чтобы она «...вообще могла изучать общественную жизнь, ее внутренние связи и законы, должна, прежде всего, осуществить анализ состава общественной жизни, состоящей из различных явлений, и на основе этого анализа создать единую научную классификацию и систематику общественных явлений, такую, которая не удовлетворяется эмпирическим описанием явлений в соответствии с их внешней формой и случайными связями, а также не превращается в их субъективное группирование в соответствии с разными произвольными спекулятивными критериями, но такую, которая будет логически группировать явления по их существенным признакам и внутренним объективным связям в определенные группы или ряды (серии, классы) явлений -определенные социальные области»[1].

Таким образом, изучение общества как целостности общественных отношений, во всех его разнообразных проявлениях, требует сгруппирования разнородных элементов общества в отдельные целостности в соответствии с их общими признаками и затем выявления взаимосвязей таких групп явлений.

Сегодня все социологические теории, так или иначе, занимаются проблемой классификации общественных явлений, или элементов, из которых состоит общество, и стремятся установить взаимосвязь между группами явлений, т.е. занимаются структурой общества, различаясь при этом в зависимости от того, как они понимают отношения между элементами общественной структуры.

Сам термин «структура» происходит из французского языка и в самом общем смысле означает более или менее стабильную целостность отношений между элементами какой-либо вещи, явления или же более обширной области действительности [10, с. 205]. Именно поэтому и подчеркивают, что благодаря своей структуре предметы и явления, а также более обширные области Действительности имеют определенный облик и различаются. Между собой. Другими словами, их структура не позволяет им превратиться в хаотическую смесь различных составных частей, не имеющую относительно постоянных качеств.

О понятии социальной структуры в современной западной социологии ведутся оживленные дискуссии, и на этот счет существуют весьма различные теории. Эти теории появляются как в связи с дискуссиями о функциях общественных явлений и о понятии функциональности вообще, так и в связи с дискуссиями о функциях таких социальных явлений, как социальный институт, социальный статус и социальная роль [12, с. 55]. Понятие социальной структуры трактуется различным образом, однако существует одна общая черта западных теорий общественной структуры. А именно, западные социологические теории, каждая по-своему, содержат в себе представление о том, что существует критерий, или дифференциальный признак, для деления общественных явлений на две области: область экономических явлений и область неэкономических явлений. А затем считается, что область неэкономических явлений на основе того же критерия подразделяется на меньшие области в соответствии с особыми признаками, причем все эти явления находятся во взаимной зависимости. Западные социологические теории в основном считают, что всякая отдельная область общественных явлений имеет свое независимое существование и свои особые законы, а в общей «функциональной связи» общественных явлений выступает как параллельный и автономный партнер.

 

1.2 Элементы социальной структуры общества

 

Изучение общества требует рассмотрения его элементов сквозь призму их значимости для целого. Иными словами, необходимо не просто констатировать множественность структурных элементов общества, а вычленить устойчивое, повторяющееся из эпизодического, малозначимого, случайного, т.е. те элементы, которые структурируют, воспроизводят общество как целостность. Выделяя устойчивое, повторяющееся в социальных взаимодействиях, указывая способ организации устойчивых элементов, мы как бы строим каркас общества, моделируем его структурную композицию.

В социуме неизбежно происходит стандартизация определенных видов взаимодействий, что выражается в появлении статусно-ролевых стандартов поведения. Роли существуют не сами по себе, они всегда связаны с соответствующим статусом. Статус — это структурная единица в рамках социальной реальности, попадание в которую неизбежно ведет к изменению поведения индивида в соответствии с принятыми в социуме нормами и правилами [20, с. 70].

Статусно-ролевые позиции представляют собой базовые составляющие устойчивых социальных взаимодействий. В совокупности они составляют первый уровень общества. На рис. 1, на котором представлена графическая модель общества, статусные позиции изображены в виде кружков, а исходящие из них векторы являются условным изображением ролей. Базовый, первичный уровень общества охватывает не все многообразие конкретных социальных действий и взаимодействий, составляющих сложную, по-своему уникальную в каждый временной интервал картину социальной жизни, а лишь те из лих, которые носят устойчивый, нормативно фиксируемый и воспроизводимый характер [20, с. 85].

Любое общество можно представить в виде множества статусно-ролевых позиций, причем, чем их больше, тем сложнее общество. Однако статусно-ролевые позиции не являются простым нагромождением, лишенным внутренней гармонии. Они организованы, соединены между собой бесчисленными нитями. Организованность и упорядоченность обеспечиваются благодаря более сложным структурным образованиям — социальным институтам, общностям, организациям, — которые связывают статусно-ролевые позиции между собой, обеспечивают их воспроизводство, создают гарантии их устойчивости и составляют второй, институциональный уровень общества [7, с. 75]. На рис. 1 этот уровень организации социальных взаимодействий изображен в виде прямоугольников.

Главная трудность в «объяснении» общества сопряжена с поиском ответа на вопрос, почему общество является целостностью, почему оно не распадается на отдельные группы, институциональные образования. Для того чтобы ответить на этот вопрос, мы поднимемся на третий уровень нашей модели общества и попытаемся объяснить основные принципы его организации.

 

Рис. 1. Структурная композиция общества

 

Третий уровень является социетальным, он обеспечивает воспроизводство связей, значимых для общества в целом, — в этом его главное отличие от институционального уровня, который регулирует групповые или специализированные виды взаимодействий. Нормативно-регулирующее воздействие социетального уровня характеризуется:

универсальностью, т.е. всеобщностью. На этом уровне регуляция осуществляется не в отношении специализированных видов взаимодействий (возникающих, например, в семейной жизни, в области образования, финансов или производства обуви). Это сфера институциональной регуляции. В зону упорядочивающего воздействия социетального уровня попадают практически все институциональные образования и социальные группы, а, следовательно, и практически все статусно-ролевые позиции [8, с. 60];

интегративностью. Этот уровень обеспечивает «удержание» институциональных образований в едином комплексе. Он подчиняет своей логике не только ранее сложившиеся социальные институты, группы, но и каждый новый их вид, не позволяет распадаться обществу как целостности на составляющие его структурные элементы, сдерживает центробежные тенденции [8, с. 65].

Социетальный уровень состоит из двух взаимодополняющих способов организации связей между институтами и общностями: культуры и политической власти. Именно культура и политическая власть способны задавать социальным взаимодействиям такие алгоритмы, которые сдерживают центробежные тенденции в социальной жизни, препятствуют распаду общества, обеспечивают его целостность.

Рассмотрим логику влияния, воздействия культуры и политической власти на другие уровни общества. Начнем с культуры и для начала сравним развитие общества с генеалогическим деревом. Единый ствол обозначает исходную, практически однородную по своему социальному составу общность людей, связанных узами родства и соседства. Первое разветвление — начало внутренней дифференциации, появление внутри социума-монолита относительно автономных социальных образований — общностей и институтов, переход, используя терминологию Ф. Тенниса, от Gemeinschaft (общины) к Gesellschaft (обществу). Чем интенсивнее разветвляется дерево, тем сложнее становится общество и тем больше дистанцируются друг от друга его сегменты. Особенность генеалогического дерева заключается в том, что жизненная энергия каждый раз сосредоточивается в верхних слоях кроны, ибо появление каждого нового слоя означает уход предшествующего слоя в историю [8, с. 200].

Мы наблюдаем каждый раз лишь конкретный набор социальных институтов и общностей. Их многообразие, противоречивость не могут не наводить на мысль о хаосе, случайном нагромождении. Но если использовать предложенную аналогию, то становится, очевидно, что связь между разнообразными социальными образованиями все же существует: создавая новые институты, общности, люди не могут освободиться от сформировавшихся в течение веков представлений о ценностных образцах и нормативных предпочтениях. В силу этого неизбежно происходит своеобразное удержание старого в новых социальных образованиях. Непрерывность этого процесса, на наш взгляд, делает допустимой сравнение влияния культуры на совокупность институализированных отношений в обществе с генетическим кодом, который задает тождественность, закладывает основы принадлежности к одному виду многочисленных особей. Однако будем помнить, что это лишь метафора, ибо в социальной жизни природа «наследственности» качественно иная — социализация [20, с. 77].

Итак, культура задает определенный алгоритм действиям индивидов, воспроизводящих институализированные отношения или солидарные связи. Она незримо присутствует, когда человек выполняет роль покупателя, предпринимателя, учителя и т.д. Однако специфика культурной составляющей институализированных отношений заключается в том, что человек ее не ощущает, находясь в привычной социокультурной среде. И только приехав в чужую страну, он начинает понимать, что функции покупателя, предпринимателя, учителя и т.д. можно исполнять иначе, чем принято у него на родине.

Вот как описывает, например, Дж. Сэлэкьюз ведение переговоров арабскими правительственными чиновниками и бизнесменами с их западными партнерами: «Западные бизнесмены, ведущие переговоры в Египте или Саудовской Аравии, вынуждены терпеть частые перерывы на телефонные разговоры, обсуждение текущих вопросов с секретаршами и визиты посетителей, желающих сообщить что-то важное правительственному чиновнику или бизнесмену. В то время как западные бизнесмены, скорее всего, расценят подобные помехи как признак невежливости или отсутствия заинтересованности со стороны своих арабских коллег. Но арабы сочтут непростительной грубостью отказ поговорить по телефону или принять своего друга или коллегу»[2].

Однако возможности культуры ограничены. Одна культура не может обеспечить единства общества. Инновационные процессы на некоторых этапах становятся настолько интенсивными, что появляются социальные образования, противостоящие ранее сложившемуся ценностно-нормативному порядку. Обычно процесс радикального обновления провоцируется резко возросшим влиянием других культур, что происходит в условиях объединения разных народов или развития коммуникационных сетей. И если в нашей метафоре культура — это своеобразные генетический код общества-дерева, то политическая власть — каркас, поддерживающий ослабленные ветви, направляющий их и не позволяющий им при этом разлетаться слишком далеко [22, с. 97].

Политическая власть из всех видов власти в обществе отличается всеобъемлющим характером, являясь универсальным взаимодействием, включающим всех его членов. Решения статусной группы, осуществляющей политическую власть, становятся обязательными для индивидов, вовлеченных в социетальные отношения. Достигается это как институализацией властных взаимодействий, предоставлением политической верхушке права на легитимное насилие, так и использованием ею многообразных ресурсов, прежде всего материальных, силовых, для проведения своей воли. Благодаря политической власти в обществе всегда есть рычаги для сдерживания дезинтеграционных процессов, подавления групповых конфликтов, инициирования новых процессов, создания новых институтов, организаций, переструктуризации норм. Не случайно распад общества всегда начинается с кризиса политической власти.

В рамках политической власти складываются нормы права — общеобязательные правила, установленные законами, указами и другими решениями государственных органов управления, соблюдение которых подкрепляется принуждением со стороны государства [25, с. 107].

Государство, таким образом, выступает в роли внешней сипы, наделенной правом кодифицировать, контролировать и развивать институциональные отношения в обществе.

Таким образом, благодаря культуре и политической власти обществу удается поддерживать связь социальных институтов, общностей, организуя их целостность и укрепляя тем самым общество.

Культура задает ценностные образцы поведения людей в виде нравственных норм, морали, традиций, стилей жизни и ценностные ориентации в виде суждений, мифологем, идеологий, идеалов, которые, влияя на мотивацию людей, пронизывают институциональный и статусно-ролевой уровни общества. Политическая власть через государственное регулирование скрепляет связи между институтами, общностями, прежде всего там, где воздействие культуры оказывается уже недостаточным, где нормы морали требуют подкрепления в виде права, закона, принуждения.

 

1.3 Социальная структура современного российского общества

Социальная структура современного российского общества является следствием болезненной экономической структурной перестройки, затяжного переходного периода. По характеру социальной структуры можно проследить такие показатели как: уровень и качество жизни, профессиональную ориентацию, экономические приоритеты, основные ценностные установки. Поскольку в России мы наблюдаем ухудшение всей совокупности этих показателей, постольку можно с определенной долей уверенности утверждать о деформированной социальной структуре.

Современное общество – это, прежде всего, профессионально стратифицированное общество. Разработанные методики построения стратификационных срезов основываются на тесной зависимости трёх основных базовых элементов: образование > профессия > доход. Составляются многомерные, многофакторные стратификационные срезы, где профессиональные группы ранжированы в иерархическом порядке по принципу высших, средних и низших классов. В зависимости от принадлежности к тому или иному классу (страте), занимается более высокое или более низкое положение в обществе, которое определяется родом занятий, уровнем дохода, качеством и продолжительностью образования. Принципиально важным является то, что реальностью стабильного, благополучного общества является наличие нормалей иерархического социального ранжирования. Это выражается, прежде всего, в том, что если высший класс составляет грамотная, высококомпетентная, экономически независимая общественная элита, то низший класс – это группа лиц, не имеющих профессионального образования, связанная по роду занятий с малоквалифицированным трудом, вследствие чего имеющих довольно низкие доходы. Существенным признаком достаточно развитой социальной структуры является значительная доля среднего слоя или среднего класса, что является обязательным условием баланса социальных интересов и общественных предпочтений.

Что мы имеем в России? Отечественные реалии таковы, что осуществление иерархического ранжирования по современным общепринятым методикам практически невозможно. Можно лишь представить простую сумму одномерных стратификационных срезов по доходам, по уровню образования, по профессиям, которые не сводимы в единую матрицу.

То обстоятельство, что в высших и средних слоях наряду с достойными представителями общественной элиты могут оказаться «случайные» люди (торговцы, обслуживающий персонал крупных фирм и банков, и просто лица, чей капитал, как правило, неизвестного происхождения), а в низших классах, соответственно, такие категории как: научные работники, учителя, врачи, работники культуры, имеющие качественное образование, но очень низкие доходы, и есть наглядное свидетельство смещения экономических и общекультурных приоритетов в российском обществе от стандартных нормалей, когда взаимосвязь образования, профессии и дохода является обязательным основанием. Существенным отличием социальной структуры современного российского общества является и положение со средним классом. Речь идёт не только об отсутствии среднего класса, но и тех условий, которые способствовали бы его формированию и развитию.

Тем не менее, оптимистическим фактором можно считать сохранение традиционных российских ориентаций. По социологическим опросам большинство россиян полагают, что хороший доход должен быть прежде всего результатом качественного профессионального образования и престижной интересной работы. Все другие пути респондентами, как правило, отвергались. Положительной тенденцией можно считать и то, что многие стремятся получить не одну, а две и более профессий, что не только улучшает их материальное положение, но и повышает их социальную мобильность в обществе. [17, с. 109]

В итоге можно сказать, что с исчезновением негативных тенденций экономики переходного периода по мере ускорения структурных изменений в общественном разделении труда постепенно исчезают препятствия для формирования адекватной российскому потенциалу социальной структуры.

В 90-е годы в Российском обществе начинают развиваться трансформационные процессы: экономическая реформа, плюрализация форм собственности, демократизация, что повлекло за собой возникновение новых социальных общностей, изменение положения традиционных классово-групповых общностей, их границ, количественных и качественных характеристик, возникновение маргинальных и пограничных слоев. Переход от советского к более демократическому обществу рассматривается как процесс становления гражданского общества – демократического, рыночного, правового. Оно, с одной стороны, является полем, на котором развертывается борьба разнонаправленных частных и групповых интересов, субъектами которых выступают различные слои и общности, а с другой, - активным фактором этого процесса.

В эти годы большинство исследователей социальной структуры в России изменили парадигму исследований. Произошел переход от марксистской парадигмы к теории социальной стратификации. Под социально-стратификационной структурой общества понимается многомерное, иерархически организованное социальное пространство, в котором социальные группы и слои различаются между собой степенью обладания собственностью, властью и статусом. Основными критериями расслоения рассматриваются экономический, профессиональный, властный, а также степень адаптации к трансформационным процессам.

Современную социальную структуру российского общества нельзя рассматривать как стабильное устойчивое явление. Появившиеся различные формы собственности привели к рождению новой социальной структуры с новыми формами социальной дифференциации. Основной характеристикой современного российского общества является его социальная поляризация, расслоение на большинство бедных и меньшинство богатых. Таким образом, налицо конфликт между сущностью проводимых экономических реформ и ожиданиями и стремлением большинства населения. Пространство социальной стратификации как бы свертывается практически к одному показателю – имущественному (капитал, собственность, доход).

Специфика российского общества, кроме прочего, состоит в том, что процесс глобализации накладывается на противоречивый процесс трансформации, сопровождающийся углублением социального неравенства (по всем показателям) и маргинализацией значительной части населения. Многие процессы, протекающие в глобальном обществе своеобразно преломляясь, имеют место и в российском обществе. Формируется класс собственников, расширяются средние слои. Появился слой менеджеров, гастарбайтеров, маргиналов, бедных. Россия активно включается в процессы «глокализации», порождая различные «гибридные практики» и «кентавризмы».

В последние десять лет акцент в исследованиях социальных структур делается на проблемах социального неравенства, расслоения. Особым предметом исследований становится «средний класс», «средние слои». На разных выборках, как на региональных, так и на всероссийских, эта социальная группа исследуется на основе стратификационной парадигмы. Большое внимание уделяется изучению адаптивных возможностей различных групп населения к процессам трансформации, в том числе предпринимателей, профессиональных групп. Исследуется поколенческий аспект развития социальной структуры. По-прежнему в центре внимания находятся проблемы регионализации социальной структуры. Регионализация и анклавизация в настоящее время – существенная характеристика всей социально-экономической и политической жизни страны. Поэтому важнейшая задача – изучение отдельных слоев и групп со всей системой социальных конфликтов и противоречий в различных регионах страны, резко различающихся между собой по многим экономическим и социально-культурным показателям.

Одна из наиболее проблемных областей российской жизни, претерпевшая существенные изменения в ходе реформ, - социальная мобильность в российском обществе. [13, с. 55]

Проблематика социальной стратификации российского общества является сегодня приоритетной в российской социологии. Она достаточно многопланова. Исследователями большое внимание уделяется изучению процесса формирования модели современного российского общества. Под моделью понимается сложившаяся система отношений между социальными группами, основанная на различных взаимосвязях статусных позиций этих групп: экономических, политических, социокультурных и т.д.

Социальную трансформацию общества сегодня характеризует не только появление ранее не существовавших позиций в системе стратификации – прежде всего класса крупных и средних собственников, возникновение слоя «новых бедных», маргиналов, безработных, но и их соответствующая адаптация к вновь возникающим статусно-ролевым функциям, переориентация социальной и личной идентификации.

Перед социологами стоят сложные задачи по выявлению тех элементов стратификационной структуры современного общества, которые потенциально могут создавать условия для более эффективной реализации человеческого капитала в процессе взаимодействия экономического и социально-культурного неравенства в обществе, социально-демографического потенциала социальных слоев, социальной маргинальности, особенно характерной для некоторых «старых» и нарождающихся новых слоев.

В наше время социологи в социальной структуре общества выделяют ряд проблем. [5, с. 30]

Острой социальной проблемой становится значительное падение статуса многих массовых интеллектуальных профессий (учителя, врачи, инженеры), интеллектуального труда в целом, включая научную деятельность. Известно, что в странах Запада эти профессиональные группы входят в средний класс, а профессура относится к социальной элите. Это заставляет многих людей высококвалифицированного умственного груда бросать специальность и заниматься деятельностью, не требующей высокого уровня образования. Актуальной остается проблема «утечки мозгов»: многие специалисты ищут приложения своим силам за рубежом.

Активные социальные перемещения усиливают маргинализацию общества.

По оценкам социологов, в ближайшее время может значительно увеличиться безработица. Тяжелое положение сохраняется у наименее защищенных групп населения, так называемых «групп социального риска». К ним относятся многодетные семьи, инвалиды, пенсионеры.

Итак, социальная сфера сегодня — тугой узел острых социальных проблем. Истоки их, как видно, лежат не только в экономике, но и в массовом сознании, психологии людей. А это значит, что глубокие положительные сдвиги в данной сфере — задача долговременной перспективы.

Но вместе с тем очевидно, что достижения или просчеты именно в этой области во многом решат судьбу реформ в России. Поэтому уже сейчас, социальная политика становится приоритетной в деятельности государства.

 

2 Социальная структура Костромской области

 

2.1 Краткая социальная характеристика Костромской области

Протяженность Костромской области с севера на юг  - 260 км, с запада на восток  - 420 км. Площадь территории  - 60,2 тысяч квадратных километров. На севере Костромская область граничит с Вологодской областью, на юге - с Ивановской и Нижегородской областями, на западе - с Ярославской, на востоке - с Кировской областью. На территории Костромской области проживает более 80 национальностей, основную часть составляют русские - 96,3 %.

Численность постоянного населения - 766,4 тысячи человек. Из них городского - 508,8 тысячи человек, сельского - 257,6 тысячи человек. Плотность населения - 12,7 человек на квадратный километр. Трудоспособное население составляет около 59,2 %, моложе трудоспособного - 17,7 %, старше трудоспособного - 23.1 %. Средний возраст населения - 37,8 года.

Костромская область имеет выгодное транспортно-географическое положение. Через её территорию проходят транзитные железнодорожные, водные и автомобильные магистрали.

Административный, культурный и промышленный центр области - город Кострома. Общая площадь земель в городской черте 144,5 квадратных километров. Население областного центра составляет 286 тысяч человек. Кроме того, в состав Костромской области также входят 24 района, 8 городов областного подчинения и 4 города районного подчинения, 8 посёлков городского типа, 3600 сельских населенных пунктов, 274 сельских администрации.

Благодаря богатым природным ресурсам, оживлению работы экономики, развитию инфраструктуры, наличию квалифицированных кадров Костромская область является очень перспективным регионом для инвестиционного развития.

В настоящее время уровень безработицы в Костромской области составляет полтора процента. На бирже труда на учете стоит в среднем 5000 человек, 80 % из которых в течение нескольких месяцев трудоустраиваются. Вообще, для Костромы характерно такое положение: найти какую-нибудь работу сейчас несложно, проблема найти высокооплачиваемую работу. За год через биржу труда проходят до 30 тысяч человек. Текучесть кадров на бирже объясняется тем, что большинство безработных довольно быстро находят себе работу, на их место приходят новые безработные, которые также вскоре куда-то устраиваются, а на место последних приходят те, кто уже стоял на бирже полгода-год назад. И так все повторяется. Большинство безработных (до 70 процентов) - женщины. Это отчасти объясняется спецификой Костромы - в восьмидесятые годы в городе была очень развита текстильная промышленность, в которой работали в основном женщины. Бывшие льнопрядильщицы и пополняют биржу труда.

Так называемый отходный промысел сохраняется и сейчас, правда, не в масштабах трехгодичной давности. Фирмы, вербующие рабочую силу для Москвы и Подмосковья, развернули свою деятельность и в небольших районных городках и поселках. Но простые люди остерегаются ездить в Москву, так как в местную прессу просачиваются жуткие истории костромичей о том, как в Москве их обобрал милицейский патруль, или же выследили после получки, избили и отобрали деньги какие-то люди. В общем, массового паломничества в Москву на заработки не наблюдается. Создается ощущение, что страх за себя является главным препятствием на пути жителей костромского края в поход за заработком. В тоже время, на селе люди живут очень бедно. В колхозах зарплату не платят годами, да и та небольшая - 8000-10000 рублей в месяц. Практикуют выдачу зарплаты натурой: хлебом, молоком, зерном, мясом и проч. В экономически сильных хозяйствах доярки и механизаторы в лучшем случае получают 12-15 тысяч рублей. Поэтому, чтобы свести концы с концами, сельское население поголовно держит домашний скот, занимается землей.

На костромском рынке занятости существует целая прослойка работоспособного населения, остающаяся не у дел. Это - поколение пятидесятилетних мужчин. Лишившись работы в девяностых годах, они все это время перебивались случайными заработками, как и все. Сейчас, при повышенной потребности в рабочих кадрах на промышленные предприятия их все же стараются не принимать на работу, так как уже и возраст предпенсионный, и здоровье не как у молодых. Поэтому значительную часть отходников как раз и составляют они.

В целом же костромской регион имеет достаточно выгодное экономическое и географическое положение - малонаселен, расположен недалеко от Москвы (330 км), имеются водные (р.Волга), железнодорожные и автомобильные коммуникации.

По характеру расселения область делится на три контрастные части. Наиболее заселен юго-запад, в приволжской полосе (Костромской, Красносельский, Нерехтский, и тяготеющие к ним Судиславский и Сусанинский районы) проживает более 60% населения области при средней плотности жителей (без г. Костромы) 20 человек на кв. км. Западные глубинные районы области вдоль старого торгового пути на север (Чухломский, Буйский, Солигаличский, Галичский) давно лишились стимулов развития, их население сокращается. Эта зона отличается густой сетью мелких поселений (средний размер — менее 35 чел.), в ней проживает порядка 10% населения области, плотность составляет лишь 7 человек на кв. км. На востоке области плотность минимальна (5 человек на кв. км), освоение велось преимущественно по речным долинам, а после строительства железной дороги Санкт-Петербург—Вятка в начале ХХ века – вдоль узкоколейных лесовозных дорог, проложенных от магистрали. Многие лесозаготовительные поселки были ликвидированы в 1990-е гг., просуществовав лишь несколько десятилетий.

Костромская область имеет минимальную численность населения в Центральном федеральном округе, при этом по площади территории она уступает только Тверской области. Костромская область относится к типичным регионам нечерноземья с преобладанием мелких сельских поселений. Кроме того, количество муниципальных образований – сельских поселений, центры которых выполняют низовые функции управления и предоставления социальных услуг, существенно меньше по сравнению с областями с сопоставимой территорией или близкой численностью населения. Для сравнения, в Тверской области число сельских поселений больше в 2 раза, в Воронежской – в 3 раза. С одной стороны, это облегчает оптимизацию сети социальных услуг в сельской местности Костромской области, позволяя концентрировать учреждения в немногочисленных более крупных поселениях. С другой стороны, территориальная удаленность этих центров для жителей многочисленных малых сельских населенных пунктов уже сейчас высока вследствие их разбросанности на значительной площади территории, а при дальнейшем сокращении сети она может стать запретительно высокой для сельских потребителей социальных услуг.

 

2.2 Показатели социальной структуры Костромской области

Современные демографические тенденции, сложившиеся в Костромской области, не позволяют, как мне кажется, с оптимизмом смотреть в будущее. За последние 20 лет численность населения Костромской области сократилось на 18,5% и составляет по данным на 2014 год 656389 человек. Хотя темпы убыли населения в последние годы значительно снизились, количество жителей Костромской области продолжает неуклонно уменьшаться.

Все города региона, кроме Костромы, – средне-малые. Их можно разделить на три группы. Среди старых городов выделяется группа с более развитой экономикой (Буй, Галич) и группа местных центров с небольшой промышленностью или лесозаготовками (Чухлома, Солигалич, Судиславль, Кадый, Кологрив). Новые советские города монопрофильны, они возникли как центры лесной промышленности (Шарья, Мантурово, Нея) или электроэнергетики (Волгореченск).

За последние 20 лет численность населения области уменьшилась более чем на 17%. Темпы убыли населения области росли в течение 1990-х гг. и в настоящее время составляют около 1% в год. По сравнению с 1989 г., в наибольшей мере свою численность пока удалось сохранить лишь областному центру Костроме и молодому городу энергетиков Волгореченску (табл. 1). В последний межпереписной период 2002-2010 гг. все города области, независимо от размера и специализации, теряли население, хотя в более крупных депопуляция идет медленнее.

Таблица 1. Динамика численности городов Костромской области

	1989 г.	2002 г.	2010 г.	2002 г. к 1989 г., %	2010 г. к 2002 г., %
Область в целом	809,9	736,6	667,5	90,9	90,6
Городское население	555,3	496,1	466,2	89,3	94,0
Кострома	278,4	278,7	268,6	100,1	96,4
Шарья*	42,1	39,4	36,6	93,6	92,9
Буй	32,7	27,4	25,8	83,8	94,2
Нерехта	29,3	26,0	22,8	88,7	87,7
Мантурово	22,5	19,4	17,5	86,2	90,2
Галич	21,7	19,1	17,3	88,0	90,6
Волгореченск	16,0	18,2	17,1	113,8	94,0
Нея	13,3	11,5	9,8	86,5	85,2
Сельское население	254,5	240,5	201,3	94,5	83,7

* Включая пгт Ветлужский и приписанное сельское население.

Костромская область отличается ускоренной депопуляцией, как и другие регионы Нечерноземной зоны (рис. 1). В середине 2000-х гг. при очень высокой смертности естественная убыль населения превышала 1% в год. Тенденции динамики рождаемости и смертности в области те же, что и в среднем по России, поэтому в последние годы депопуляционный процесс замедлился (до -3 – -4 промилле в год). Область остается в числе регионов с наибольшим уровнем смертности в России, но при этом среди регионов Центральной России удерживает лидирующие позиции по уровню рождаемости.

Рис. 1. Общие коэффициенты рождаемости, смертности и естественного прироста (убыли) в Костромской области и соседних регионах, на 1000 населения

 

Внутриобластные различия демографической ситуации велики. Наиболее неблагополучные показатели – в муниципалитетах срединной части области (Мантуровский, Межевской, Макарьевский, Антроповский, Кологривский районы), в них рождаемость вдвое меньше смертности, а коэффициент естественной убыли ниже -10 (на 1000 населения). Лучше положение в юго-западных Костромском и Красносельском районах, а также наиболее крупных городах – Костроме, Волгореченске и Шарье, в которых естественная убыль незначительна – 1 – -2 промилле. В Красносельском районе в 2011 г. был зафиксирован даже нулевой естественный прирост.

Население Костромской области быстро стареет: доля пожилых возрастов почти достигла 25%, доля детей снизилась до 15%, такая возрастная структура схожа с большинством регионов ЦФО. Ожидаемая продолжительность жизни ниже среднероссийской, особенно для мужчин (табл. 2). При этом различия между городом и селом невелики, т.к. в области преобладают малые города, где условия и образ жизни несущественно отличаются от сельской местности.

Таблица 2. Ожидаемая продолжительность предстоящей жизни городских и сельских мужчин и женщин в 2009 г., лет

Субъекты РФ	Город		Село
	Мужчины	Женщины	Мужчины	Женщины
РФ	63,5	75,1	60,9	73,4
Костромская область	61,5	74,2	59,4	72,6
Ивановская область	60,5	73,3	59,4	72,3
Владимирская область	60,6	74,1	55,8	70,5
Ярославская область	62,3	75,4	60,1	74,4
Тверская область	60,0	73,1	54,9	70,3
Московская область	61,8	74,3	62,8	75,1
Кировская область	62,8	75,4	59,1	72,4

На протяжении 1990-х гг. область была мало привлекательна для мигрантов – сказалась сложная экономическая ситуация, отсутствие крупных городов – центров притяжения. В 2000-х гг. в отличие от большинства регионов Центральной России, принимавших мигрантов, Костромская область оказалась на «водоразделе» между зонами притока и оттока: ее миграционное сальдо колебалось около нулевого значения, а в последние годы вновь стало отрицательным (рис. 2). Из соседних с ней регионов миграционная ситуация хуже только в Кировской области.

Рис. 2. Коэффициент миграционного прироста (убыли) в Костромской области и соседних регионах,

на 10 000 населения

Среди муниципалитетов небольшое положительное миграционное сальдо сохраняется лишь на наиболее плотно заселенном юго-западе (в Костромском, Красносельском, Судиславском и Нерехтском районах, в самой Костроме), а также в наиболее благополучном из городов востока области – Шарье. Наибольший отток наблюдается изо всех периферийных районов на востоке области и в центральной ее части (Октябрьский, Поназыревский, Павинский, Межевской, Буйский, Галичский, Островский).

Душевой ВРП области составляет 60% от среднероссийского — немногим менее 160 тыс. руб. на человека. В Центральном федеральном округе Костромская область опережает только наиболее депрессивные Брянскую, Ивановскую и Тамбовскую области, а также Воронежскую область. Как и другие регионы Центра, область испытала сильный спад промышленного производства (рис. 3). Посдефолтный подъем был медленным и относительно небольшим из-за проблем развития ключевых отраслей – лесной и деревообрабатывающей промышленности и машиностроения. К 2008 г. объем промышленного производства в области составлял только две трети от уровня 1990 г. (в среднем по стране – 84%). Экономический кризис 2009 г. «обрушил» и без того неустойчивую промышленность Костромской области – объемы производства сократились на 20% по сравнению с предыдущим годом. Столь же стремительный спад был только в наиболее промышленно развитых регионах Урала, в Новгородской области, а также в ряде регионов со специализацией на машиностроении (Нижегородская, Ярославская, Владимирская области, республика Чувашия и др.). Восстановить докризисные объемы производства удалось только в 2011 г.

Рис. 3. Динамика промышленного производства Костромской области и соседних регионов в 1996–2011 гг., % к уровню 1990 г. (1990=100%)

 

Важнейшей отраслью специализации Костромской области остается лесная и деревообрабатывающая промышленность, хотя за 1990-е гг. она пережила серьезный спад. Машиностроение исторически связано с традиционными для региона лесной и легкой промышленностью, что и привело к существенному спаду производства в 1990-е гг. Доля текстильной промышленности сократилась особенно сильно – в 3 раза. Значимую роль в промышленном производстве области играет электроэнергетика, ведущее предприятие которой – Костромская ГРЭС в г. Волгореченск – обеспечивает электроэнергией весь Центр; она не испытывала резкого спада в переходный период.

Промышленное производство области концентрируется в двух центрах – Костроме и Волгореченске, на них приходится почти две трети промышленной продукции (из суммы по видам экономической деятельности «Добыча полезных ископаемых», «Обрабатывающие производства» и «Производство и распределение электроэнергии, газа и воды») (рис. 4 а). В Волгореченске это не только ГРЭС. В начале 2000-х гг. реализован один из наиболее крупных в области инвестиционных проектов – Волгореченский трубный завод (ОАО «Газпромтрубинвест»), нацеленный на обеспечение нужд газовой отрасли. Вслед за лидерами идут центр ювелирной промышленности – Красносельский район, а также крупный центр деревообработки – г. Шарья. Их вклад особенно заметен в структуре продукции обрабатывающих производств (рис. 4-б). Заметны также города Галич и Буй, хотя и имеющие диверсифицированную структуру хозяйства, но испытавшие сильный спад производства. На все остальные районы приходится менее 5% промышленного производства.

Рис. 4а. Доля муниципальных образований Костромской области в объеме промышленного производства (по ВЭД «Добыча полезных ископаемых», «Обрабатывающие производства» и «Производство и распределение электроэнергии, газа и воды») в 2010 г., %

Рис. 4б. Доля муниципальных образований Костромской области в объеме производства товаров и услуг по ВЭД «Обрабатывающие производства» в 2010 г., %

 

Для динамичного экономического развития необходимы инвестиции в основной капитал, но Костромская область испытывает их серьезный недостаток (рис. 6). Наряду с экономически депрессивными Ивановской и Брянской областями, с середины 2000-х гг. Костромская область является аутсайдером по объему инвестиций на душу населения среди субъектов Центрального федерального округа и других соседних регионов. Последние крупные инвестиционные проекты в области реализовывались в начале 2000-х гг.

Рис. 6. Инвестиции в основной капитал на душу населения в постоянных ценах 2006 г., тыс. руб.

 Численность занятых в экономике в 1990–2004 гг. сократилась более чем на 20%, прежде всего за счет отраслей материального производства – промышленности и сельского хозяйства. Во второй половине 2000-х гг. численность занятых стабилизировалась, а улучшение экономической ситуации привело к росту занятости в промышленности, как в относительном, так и в абсолютном выражении (табл. 4). Для Костромской области, как и для других депрессивных регионов, в 1990-х гг. была характерна «вынужденная» терциаризация структуры занятости, но в 2000-х гг. рост доли занятых в социальной сфере прекратился. Сокращение занятости в образовании связано также с сокращением численности детей. Занятость в торговле и управлении продолжала расти, что типично для всей страны, хотя и темпы роста в области были медленнее.

Таблица 4. Структура занятости населения, % к среднегодовой численности занятых в экономике

	Костромская область			РФ
	2000 г.	2004 г.	2010 г.	2000 г.	2010 г.
Занято в экономике, всего	100,0	100,0	100,0	100,0	100,0
из них
Промышленность*	24,0	25,3	23,8	23,7	19,7
Сельское и лесное хозяйство, охота, рыболовство и рыбоводство	15,7	12,7	11,4	14,1	10,1
Строительство	6,0	5,6	6,0	6,7	8,0
Транспорт и связь	7,2	7,6	6,6	7,8	7,9
Оптовая и розничная торговля, общественное питание, гостиничные услуги и пр.	14,6	16,3	17,0	15,2	19,6
Здравоохранение и предоставление социальных услуг	7,9	7,7	7,5	6,8	6,8
Образование	10,4	9,9	9,9	9,3	8,7
Гос. управление, обеспечение военной безопасности; обязательное социальное обеспечение	6,2	7,1	7,4	4,8	8,2
Прочие отрасли	8,0	7,8	10,4	11,6	11,0

*Сумма по ВЭД «Добыча полезных ископаемых», «Обрабатывающие производства» и «Производство и распределение электроэнергии, газа и воды».

Отраслевая структура занятых в экономике сильно дифференцирована по муниципальным образованиям. Хотя муниципальная статистика позволяет увидеть только занятость в организациях (т.е. без учета индивидуальных предпринимателей и других самозанятых), эти данные служат косвенным показателем уровня развития реального сектора экономики в районах и городах. В половине районов, большинство из которых относится к периферийным, в организациях образования, здравоохранения и предоставления социальных услуг занято более 50% работников, это явный признак доминирования «бюджетной» экономики (рис. 7). При этом в районах на лесопромышленном востоке и севере области в промышленности и строительстве занято менее 10% работников организаций; районы со значительной аграрной занятостью концентрируются вокруг Костромы; доля занятых на транспорте – более 40% работников организаций – наиболее велика в г. Буй.

Рис. 7. Доля занятых в организациях социальной сферы (образование, здравоохранение, предоставление социальных услуг, предоставление прочих коммунальных, социальных и персональных услуг) в муниципалитетах Костромской области в 2011 г., %

Весь переходный период 1990-х, а также в 2000-е гг. уровень безработицы в Костромской области был ниже среднего по стране, повторяя при этом общероссийские тенденции динамики (рис. 8). После всплеска в период кризиса 2009 г. уровень безработицы вновь вернулся к докризисным значениям. Более благополучные показатели области, долгое время остававшейся депрессивной, вызывают вопросы, поскольку лесопромышленные поселки во всех регионах России являются очагами безработицы из-за нестабильного спроса на рабочую силу. Возможно, обследования Росстата не полностью учитывают скрытую безработицу, типичную для сельского хозяйства и лесной промышленности. Кроме того, безработица в западных районах области, как и столетие назад, смягчается за счет отходничества: удобное транспортное положение позволяет значительной части мужского населения вахтовым способом работать в городах Московской и Санкт-Петербургской агломераций.

Рис. 8. Уровень безработицы в некоторых регионах Центральной России, %

 

Зарегистрированная безработица в области на протяжении 2000-х гг. была устойчиво – в 1,5-2 раза – ниже среднероссийской. Даже в кризисном 2009 г. ее значение выросло незначительно – с 1,1 до 1,8%, тогда как в соседних Кировской, Ивановской, Ярославской, Вологодской областях оно достигало 3,5-4%. На фоне резкого спада промышленного производства в Костромской области столь умеренный рост зарегистрированной безработицы в кризисный период может объясняться только сдерживанием за счет вынужденной неполной занятости (в 1-м квартале 2009 г. доля работников, находящихся в режиме вынужденной неполной занятости, превышала 6%).

Различия в остроте проблем локальных рынков труда можно оценить по уровню зарегистрированной безработицы в муниципалитетах. Наиболее благоприятная ситуация в городских и пригородных муниципалитетах с устойчивым ростом экономики, где безработица в 1990-е годы была значительной, но снизилась и остается стабильно невысокой. К этой группе относятся Кострома, Волгореченск, Галичский, Сусанинский, Костромской, Красносельский, Шарьинский районы (рис. 9). В группу с повышенным относительно среднеобластного уровнем регистрируемой безработицы входит большинство менее развитых районов восточной части, хотя в целом даже в этих районах значения безработицы довольно низки (около 2% от численности экономически активного населения).

Рис. 9. Уровень регистрируемой безработицы* по районам (городам) Костромской области на 01.01.2012 г.  *Отношение количества граждан, зарегистрированных в службе занятости населения в качестве безработных, к численности экономически активного населения  Источник: данные Департамента по труду и занятости населения Костромской области

 

В целом ситуация на рынке труда Костромской области лучше, чем в наиболее депрессивных областях Центра, благодаря концентрации населения в муниципалитетах с более устойчивой экономикой, повышенной занятости в бюджетной сфере и преобладания трудоемких отраслей в производстве – лесопромышленном комплексе и машиностроении.

Доходы населения Костромской области невысоки, по покупательной способности доходов (соотношению среднедушевых денежных доходов и величины прожиточного минимума) она уступает большинству соседних регионов, за исключением депрессивных, а также Вологодской области, в которой уровень доходов населения до сих пор не восстановлен после мощного удара кризиса (рис. 10). Лесозаготовки и деревообработка, машиностроение, а также текстильное производство не относятся к высокооплачиваемым отраслям, не говоря уже о бюджетной сфере и агросекторе. Покупательная способность денежных доходов населения в Костромской области устойчиво росла до 2008 г., хотя и более медленными темпами по сравнению с наиболее проблемными областями-соседями. В последние годы, как и в большинстве среднеразвитых регионов Европейской России, устойчивого роста доходов населения не наблюдается.

Рис. 10. Отношение среднедушевых денежных доходов населения к величине прожиточного минимума в некоторых регионах Европейской части России, %

По уровню бедности Костромская область занимает срединное положение и в ЦФО, и среди регионов-соседей (рис. 12). Темпы сокращения бедности в первые годы экономического роста были минимальными, но в 2004-2006 гг. уровень бедности уменьшался быстрее благодаря оживлению базовых отраслей экономики и росту оплаты труда в них, а также росту заработной платы бюджетников и повышенным расходам на выплату пособий (доля расходов на социальные пособия в 2005 г. составила 8% консолидированного бюджета области, в то время как в среднем по регионам РФ – 5%, в 2011 г. этот показатель составил 14 и 12% соответственно). Во второй половине 2000-х гг., как и в целом по России, доля населения, живущего за чертой бедности, снижалась медленно – при исчерпании фактора роста оплаты труда, для сокращения бедности необходимы механизмы адресной социальной поддержки.

Рис. 12. Доля населения с доходами ниже прожиточного минимума в некоторых регионах Европейской части России, %

Проблемы здоровья населения Костромской области типичны для Нечерноземья. В области отмечается повышенный уровень смертности населения в трудоспособном возрасте, в первую очередь мужчин – 1165 на 100 тыс. лиц трудоспособного возраста, в среднем по РФ – 996 (2009 г.), что связано с тяжелыми условиями труда, прежде всего в лесной отрасли, и распространением алкоголизма. По данным Управления Роспотребнадзора по Костромской области за 2009 г., почти треть всех умерших – люди трудоспособного возраста. Смертность от внешних причин на 20% выше среднероссийского уровня (2011 г.), в том числе от случайных отравлений алкоголем – более чем в 2,5 раза. Зато за десятилетие 2000-х гг. в области удалось вдвое сократить младенческую смертность, ее уровень относительно невысок – 7,1 промилле (рис. 13).

Рис. 13. Младенческая смертность в некоторых регионах Европейской части России, на 1000 родившихся живыми

 

Стандартные показатели обеспеченности медицинскими услугами по области противоречивы: больничными койками и средним медицинским персоналом лучше (это характерная черта регионов Нечерноземья с мелкоселенным дисперсным расселением), но, что не менее важно, – врачами и амбулаторно-поликлиническими учреждениями – хуже, чем в среднем по стране и ЦФО. Квалифицированная медицинская помощь труднодоступна для жителей периферийных районов, где нет относительно крупных городов (Солигаличский, Поназыревский, Кологривский, Октябрьский, Островский, Вохомский, Чухломский, Парфеньевский), и численность врачей на 10 000 населения критически низка (менее 15).

Все регионы лесной специализации отличаются пониженной долей жителей с высшим образованием, и Костромская область не исключение. В ней преобладает население со средним специальным образованием, по доле которого в общей структуре Костромская область превосходит не только регионы Центра, но и другие, даже наиболее индустриально развитые субъекты РФ (рис. 14).

Рис. 14. Уровень образования населения в отдельных регионах Центральной России по данным Всероссийской переписи населения 2010 г., %

 

Области удалось в целом сохранить сеть учреждений начального и среднего профессионального образования, тесно связанного с отраслями специализации региона. По сравнению с началом 1990-х гг. число учреждений НПО сократилось на треть (в большинстве регионов ЦФО – более чем на 40-50%, в среднем по России – на 46%), а число учащихся в них на 10 000 населения сократилось незначительно.

Среднее специальное образование частично компенсирует относительно слабое развитие высшей школы. По удельной численности студентов и по темпам роста этого показателя за 2000-е гг. область является аутсайдером в ЦФО: на 10 000 жителей приходится 326 студентов вузов – это на треть ниже среднего уровня по стране. Сказывается конкуренция более крупных соседних вузовских центров, особенно Ярославля. Четыре вуза Костромы возникли в послевоенный период для обеспечения потребностей области: государственный университет. Филиальная сеть вузов достаточно развита.

Для развития системы дошкольного образования во второй половине 2000-х гг. – начале 2010-х гг. в регионе характерны тенденции централизации и укрупнения: на фоне существенного сжатия сети учреждений (почти на 30% в целом по области) число мест в них сохранено на прежнем уровне. Полностью сохранена сеть детских садов почти во всех относительно крупных городах области, а также пригородных районах областного центра, тогда как в районах, прилегающих к городам – местным центрам (Шарьинский, Мантуровский, Буйский, Галичский), число дошкольных образовательных учреждений сократилось больше всего. Существенное снижение числа мест в детских садах затронуло в основном самые отдаленные районы восточной части области (Павинский, Октябрьский, Вохомский, Поназыревский). Увеличение численности детей, рожденных в конце 2000-х гг., усилило давление на систему дошкольного образования, в области растет проблема обеспечения детей необходимыми услугами, почти во всех более-менее крупных городах отмечается переполненность детских садов (на 100 мест приходится 116-134 ребенка).

Процесс оптимизации сети учреждений затронул и сферу общего образования Костромской области: за 2006-2011 гг. число школ уменьшилось на 22%, хотя число учащихся в них детей – только на 3%. Во вторую смену занимается относительно небольшая доля школьников – около 10%.

Портрет Костромской области получился не очень выразительным: область проблемная, но не самая худшая и депрессивная; все социальные отрасли недоразвиты, но тот же «диагноз» можно поставить половине соседних регионов; динамика развития позитивна, но очень умеренна – нужно вглядываться, чтобы увидеть плоды роста; внутренние контрасты очевидны, но Кострома не похожа на большой город-миллионник, ее лидерство относительно и проявляется не по всем показателям. Полу-аутсайдер, полусередина, полупериферия. Таких регионов в России много, и неопределенность перспектив их развития – одна из главных проблем развития всей страны.

 

Заключение

 

Социальная структура общества – строение и внутренняя форма его организации, образованная относительно устойчивыми взаимосвязями, составляющих его элементов. Таким образом, социальная структура общества формируется на основе взаимной и, как правило, двухсторонней связи его элементов, основными их которых являются малые и большие группы, в том числе семья, социальные слои, классы, расы, нации, народности и т.д. Специфика социальной структуры состоит в том, что каждый элемент представляет собой относительно самостоятельную социальную подсистему с присущей ей внутренней структурой.

В настоящей работе рассмотрена социальная структура Костромской области.

Еще в середине прошлого века в Костромской области жило 919 тыс. человек. После 1959 года эта цифра начала уменьшаться, и к 2013 году численность населения региона упала до 658 тыс. человек. В ближайшие годы, по прогнозам, этот показатель будет только уменьшаться.

В 2009 году федеральным информационным фондом данных социально-гигиенического мониторинга Костромская область признана территорией риска. Смертность населения в нашем регионе превышает среднероссийские показатели. Продолжительность жизни также меньше, чем в целом по стране (67,2 против 68,7 в среднем по РФ).

Самой крупной причиной естественной смертности являются болезни системы кровообращения. Каждый год от них умирает больше 6 тыс. человек. На втором месте — онкологические заболевания. Жители и экологи связывают с тем, что раньше на территории области располагались предприятия ракетного комплекса и химической военной промышленности.

Население области действительно стареет быстрыми темпами. По итогам Всероссийской переписи населения 2010 года, средний возраст жителей вырос до 40,5 года. Общее число трудоспособного населения уменьшается.

Кроме того, в Костромской области в последние 17 лет наблюдается естественная убыль населения: число родившихся здесь меньше числа умерших. В последние годы, правда, рождаемость немного увеличивается. Но социологи считают, что этот всплеск будет недолгим — сейчас положительно влияет на статистику многочисленное поколение, родившееся в 80-х годах. Но уже в 90-х годах наблюдалось резкое снижение рождаемости, и в будущем это негативно повлияет на демографическое положение области.

Кроме того, в регионе растет детская смертность. По Центральному Федеральному округу Костромская область вышла на первое место по этому показателю. Врачи сходятся во мнениях, что чаще всего дети умирают в неблагополучных семьях. Матери не в состоянии позаботиться o своем здоровье и будущем ребенке. И дети рождаются с врожденными отклонениями или уже мертвыми. Некоторые погибают в первые часы жизни.

Удручающая статистика по нехватке врачей всех категорий.

Кроме естественных причин снижения численности населения, есть и другие. Несмотря на то, что обстановка в области за последние 10 лет стала спокойнее: в три раза уменьшилось число убийств и в два — число суицидов. Уменьшается и число алкоголиков. Зато все больше молодежи, уезжает из региона в большие города.

Механизмы, которые способствовали бы закреплению населения в регионе, не отработаны.

Среди жителей есть и те, кто еще не готов уехать из родного региона, но уже нашел работу в других областях. До соседнего Ярославля около 80 км, а зарплаты там выше. Некоторые не считают обременительным каждый день ездить туда и обратно.

Общая миграция в области составляет 12 тыс. человек — это поток, который и приезжает, и уезжает. Но в итоге каждый год область теряет около тысячи человек в возрасте от 14 до 39 лет. Это самое трудоспособное и обучаемое население. Они уезжают за пределы области. Нужно разрабатывать способы поощрения, перестроить систему так, чтобы люди оставались, так как в регионе не хватает  квалифицированных специалистов.

Из-за отсутствия высокооплачиваемой работы трудно привлечь рабочую силу из других регионов — в Кострому не только не едут специалисты, но даже мигранты обходят область стороной.

Таким образом, портрет Костромской области получился не очень выразительным: область проблемная, но не самая худшая и депрессивная; все социальные отрасли недоразвиты, но тот же «диагноз» можно поставить половине соседних регионов; динамика развития позитивна, но очень умеренна – нужно вглядываться, чтобы увидеть плоды роста; внутренние контрасты очевидны, но Кострома не похожа на большой город-миллионник, ее лидерство относительно и проявляется не по всем показателям. Полу-аутсайдер, полусередина, полупериферия. Таких регионов в России много, и неопределенность перспектив их развития – одна из главных проблем развития всей страны.

 

Список используемой литературы:

 

1. Беляева Л.А. Социальный портрет возрастных когорт в постсоветской России // Социологические исследования. 2013. № 10. с. 19-23.
2. Богомолова Т.Ю. Экономическая стратификация населения России в 90 -е годы // Социологические исследования. 2011. № 6. с. 30-45.
3. Борисов В.А. Социальная мобильность России // Социологические исследования. 2011. № 4. с. 20-25.
4. Волков Ю.Г., Добреньков В.И., Нечепуренко В.Н., Попов А.В. Социология. 2-е изд., доп. и исп., М.: Гардарики, 2010. с. 512.
5. Глонти В.Д. Социальная структура России в условиях рыночных преобразований // Социологические исследования. 2013. № 10. с. 30-45.
6. Данилова Е.Н. Нестабильная социальная идентичность как норма современных обществ // Социологические исследования. 2012. № 10. с. 7-10.
7. Дорин А.В. Экономическая социология: Учебное пособие. Минск: ИП «Экоперспектива», 2007. с. 254.
8. Заславская Т.И., Рывкина Р.В. Социология экономической жизни: очерки теории. Новосибирск: Наука. 2011. с. 448.
9. Здравомыслов Г.А. Российский средний класс - проблема границ и численности // Социологические исследования. 2012. № 5. с. 15-28.
10. Каморов М.С. Введение в социологию: Учебник для вузов. М.: Наука, 2010. с. 317.
11. Кравченко А.И. Социология для экономистов. М., 2010. с. 336.
12. Новикова С.С. Социология: история, основы, институционализация в России. М.: Моск. Психолого-соц, ин-т; Воронеж: Модэк, 2010. с. 458
13. Обыденова Т.Б. Средний класс и его работа // Социологические исследования. 2011. № 3. с. 30-55.
14. Петухов В.В. Политические ценности и поведение среднего класса // Социологические исследования. 2013. № 3. с. 25-27.
15. Прадев Х.А. глобальные изменения в окружающей среде и современном обществе // Социологические исследования. 2011. № 4. с. 20-22.
16. Радаев В.В. Экономическая социология: курс лекций для вузов. М.: Аспект-Пресс, 2008. с. 368.
17. Радугин А.А., Радугин К.А. Социология: Курс лекций. М.: Владос, 2011. с. 224.
18. Рывкина Р.В. Экономическая социология переходной России. Люди и реформы. М.: Дело, 2008. с. 432.
19. Смелзер Н.Дж. Социология: Учебник: Пер. с англ. М.: Феникс, 2009с. 668.
20. Соколова Г.Н. Экономическая социология: Учебник для вузов. Минск: Белорус. Наука, 2011. с. 375.
21. Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика: Пер. с англ. М.: Рус. Христиан. гуманитар. ин-т, 2010. с. 1054.
22. Социология / Под. ред. Г.В. Осипова. М.: Мысль, 2010. с. 447.
23. Тихонова Н.Е. Российский средний класс: особенности мировоззрений и факторы социальной мобильности // Социологические исследования. 2011. № 3. Социологические исследования. 2011. № 3. с. 20-46.
24. Тощенко Ж.Т. Социология. Общий курс. М.: Прометей, 2009. с. 384.
25. Фролов С.С. Социология: Учебник. 3-е изд., доп. М.: Гардарики, 2010. с. 344.

 

 

[1] Касьянов В.В. Социология для экономистов. М.: Гардарики,  2011. - с. 199.

[2] Волков Ю.Г., Добреньков В.И. Социология. 2-е изд., исп. И доп., М.: Гардарики, 2000. - с. 312.

 

Скачать: socialnaya-struktura-naseleniya-kostromskoy-oblasti.doc