Привет студент

ДИПЛОМНАЯ РАБОТА

Преступное хозяйственное поведение

Содержание

 

Введение…………………………………………………………………………...6

1 Преступное хозяйственное поведение:

теоретико-институциональный подход………………..…………...……….…. 8

1.1 Институциональная экономическая теория

преступной деятельности…………………………………………….…….…...8

1.2   Сдерживание преступности: оптимизирующее поведение…...…….….17

2 Особенности и формы проявления хозяйственных

преступлений на потребительском рынке в трансформационной

экономике на примере России ……………………………………..……...…26

2.1 Институциональная среда хозяйственных преступлений в

сфере российского потребительского рынка ………………………………...26

2.2 Обман потребителей как форма преступного поведения …………….…34

2.3 Предупреждение и пресечение преступности на

отечественном потребительском рынке: возможности и ограничения……..49

Заключение……………………………………………………………..……...…57

Список использованных источников…………………….…………………..…60

Приложение А Экономическое         решение       проблемы    

оптимизации правоохранительной деятельности………..………….………64

Приложение Б Издержки преступности……………….………………………65

Приложение В Эластичность уровня преступности в США.…………………66

Приложение Г Дифференцированная политика наказаний…………..………67

Приложение Д Анкета ……………………………………………………...…...68

 

 

 

Введение

 

Как известно, трансформация экономической системы в России привела к катастрофическим последствиям. За годы реформ страна по уровню социально-экономического развития оказалась отброшенной на десятилетия назад. Закономерным итогом стало развитие преступности, наиболее опасные проявления которой сконцентрировались преимущественно в сфере экономики. Организованная преступность, укрепляя свои отношения с коррумпированной бюрократией, продолжает способствовать ее дальнейшей криминализации.

В ходе институциональных изменений в стране заметно возросло количество хозяйствующих субъектов различных организационно-правовых форм, работающих в сфере потребительского рынка. От деятельности этих предприятий зависит как благополучие потребителя, так экономическая и социальная стабильность в России. Но как показывает опыт, преступное поведение наиболее ярко проявилась именно на потребительском рынке страны. Анализ сложившейся ситуации выявил в этой сфере значительный размах операций, осуществляемых путем заключения фиктивных договоров на поставку товаров; противоправного удержания и использования не по назначению средств, полученных в качестве предоплаты; расширение контрабанды низкокачественной продукции из развивающихся стран.

Переход к рыночным отношениям, сопровождавшийся резким ослаблением государственного регулирования, привел к насыщению потребительского рынка фальсифицированной продукцией, которая нередко представляет опасность для здоровья населения. Это касается, прежде всего, продуктов питания и лекарственных средств. В структуре рыночных отношений продолжают оставаться высокими удельный вес неорганизованной торговли, доля нелегального оборота товаров и услуг. Работа контролирующих органов государственной власти в сфере потребительского рынка недостаточно эффективна и нередко связана с должностными злоупотреблениями. В то время как она должна быть нацелена, во-первых, на обеспечение безопасности населения в плане блокирования широкого диапазона угроз: от национальных (продовольственная безопасность) до индивидуальных (жизни и здоровью отдельного потребителя). Во-вторых, эффективная деятельность в данном направлении способна в определенной степени поддержать граждан, имеющих низкие доходы, и таким образом ослабить социальную напряженность в обществе. В-третьих, регулирование рыночных отношений связано с устранением причин и условий административного нарушения в отношении предпринимателей и тем самым способствует развитию бизнеса, конкуренции, расширению рынка товаров и услуг. Все отмеченное выше свидетельствует об актуальности темы дипломного исследования.

Анализ литературы показывает, что проблемы преступного поведения нашли широкое отражение в научных трудах зарубежных авторов, таких как Г. Беккер,   О. Уильямсон, Дж. Бьюкенен, Г. Таллок, А. Эрлих и др. Отечественные исследователи демонстрируют меньший интерес как к данной проблеме в целом, так и с позиции институциональной теории в частности. Тем не менее, следует отметить, что разные аспекты преступного поведения нашли отражение в научных трудах Ю. Латова, Д. Макарова, А. Шаститко, А. М. Яковлева и др.                                                                                                  

       В целом можно констатировать, что преступное поведение в сфере экономики как институциональная проблема не получила полного теоретического обоснования и всестороннего рассмотрения. Это предопределяет необходимость изучения зарубежных и отечественных работ в данной области; анализа тенденций роста экономической преступности, опираясь на практический опыт работы правоохранительных органов; методов и приемов, используемых в процессе выявления, предупреждения и пресечения преступности в сфере экономики.

Теоретической целью работы является исследование институциональных закономерностей возникновения и развития преступной хозяйственной деятельности, разработка проблемных и дискуссионных вопросов преступного поведения на потребительском рынке; прикладная цель - формирование и совершенствование системы мер государственного и общественного контроля на потребительском рынке.

Названные цели реализуются в решении следующих задач:

- исследование причин и форм проявления преступной деятельности в экономике с институциональной точки зрения;

- выявления возможностей сдерживания преступности и принципов оптимизирующего поведения;

- анализ институциональной среды хозяйственных преступлений, осуществляемых на потребительском рынке в отечественной экономике;

- изучение и оценка состояния хозяйственных преступности в сфере потребительского рынка (на примере российской экономики и на региональном уровне);

- определение основных направлений предупреждения хозяйственных преступлений в сфере потребительского рынка;

- формулирование предложений, направленных на совершенствование механизмов контроля в сфере борьбы с хозяйственными преступлениями.

Объектом исследования выступают общественные отношения в сфере потребительского рынка.

Предметом исследования является институциональная характеристика хозяйственных преступлений в сфере потребительского рынка, механизмы их предупреждения.

При написании дипломной работы использовались общие методы познания: диалектический, институциональный, анализа и синтеза, восхождения от абстрактного к конкретному, статистического наблюдения. Кроме этого, автором было проведено социологического исследования при помощи анкетирования.

1 Преступное хозяйственное поведение: теоретико-институциональный подход

1.1 Институциональная экономическая теория преступной деятельности

 

Экономическая преступность как объективное явление изучается целым рядом наук, таких как криминология, психология, социология, экономика. Однако общепринятого понятия «экономическая преступность» в настоящее время не выработано, несмотря на его широкое использование в научном обороте, что, ограничивает возможности ее исследования. Это связанно, с одной стороны, со сложностью самого явления, динамичным изменением преступной практики в экономической сфере, значительными национальными различиями, а с другой – с многообразием походов, обусловленных различными методологиями.

В современной экономической жизни поведение субъектов осуществляется с разной степенью отклонений. Некоторые из этих отклонений в поведении находятся в пределах допустимых правил, ведь ненормальность имманентна экономике, точно также как и другим сферам общественной жизни. Но есть и такие ненормальные виды поведения, которые приводят к нерациональному и неэффективному распределению ресурсов. Поэтому аномальные и патологические состояния в экономике становятся объектом анализа институциональной теории [1].

Реальная жизнь людей происходит в рамках определенного порядка, который обеспечивают институты разного рода - традиции, обычаи, нравы, правила, нормы, разрабатываемые отдельными социальными группами (семьей, коллективом, фирмой, кооперациями, государством и др.). Институциональная теория рассматривает институты как «совокупность созданных людьми правил и норм, выступающих как ограничения для экономических агентов, а также как соответствующие механизмы защиты и контроля за их соблюдением» [2]; в самой постановке вопроса о природе и роле институтов заложена идея о возможных отклонениях от общепризнанных правил поведения. Если появляется норма, то это означает, что существуют отклонения от нее. В противном случае потребность в норме вообще бы отпала. Любые правила выступают способами ограничения поведения, которые должны быть признаны большинством людей с тем, чтобы сохранился общественный порядок. В этом плане нарушение (отход, отклонения) норм может привести к ухудшению или разрушению экономической среды. Именно поэтому отклоняющееся поведение становится особым объектом контроля и наблюдения.   В связи с этим институциональная теория не может не заниматься девиациями, т. е. такими отклонениями, которые нарушают, деструктурируют общепризнанный порядок. В этом плане экономическую преступность можно определить как институциональные девиации, которые попадают в сферу интересов институциональной теории [1].

Институциональная теория способна выявить объективное основание экономической преступности и причины ее разнообразных форм, выявить и установить объективные законы, которые приводят к всевозможным отклонениям от норм, а так же анализа различных видов преступлений.

Объективным основанием экономической преступности является аномия (от французского anomie - беззаконие, безнормность), которая означает недостаток норм или их не соответствие потребностям индивидуального и общественного развития. Беззаконность надо рассматривать как всеобщее основание институциональных аномалий, что позволяет объяснить сущность происхождение патологических форм развития экономики [3].

Беззаконность находит свое проявление в противоречиях между индивидуально- необходимыми нормами жизнедеятельности. Существующие в обществе нормы и требования могут быть усвоены и понятны, но недоступны к реализации. В этом случае аномия выступает как безмерность, которая приводит к отчуждению человека от условий своей жизнедеятельности, к социальной дезинтеграции (когда теряются ориентиры в поведении), слабой социализации (при которой человек не усваивает нормы общества) и т. п. В этом случае возникает не согласованность и конфликт между предписанными обществом целями и институциональными средствами их достижения. В такой ситуации субъект осуществляет свое поведение в разрезе существующим требованиями, т. е. принимает решение о совершении правонарушения или преступления [3].

Особой концентрации беззаконность достигает в экономической жизни, в которой укореняются цели денежного успеха. Не каждый индивид в обществе может в силу различных причин нормально связать общественные цели и приемлемые способы их достижения со своими поведенческими нормами. Невозможность достичь поставленных обществом целей приводит к патологическим формам поведения. При сильной степени беззаконности легитимные цели и общепринятые ценности отступают на второй план. Они становятся не приоритетными, а на первый план выдвигаются частные цели, незаконные и неузаконенные формы поведения.

Современное общество характеризуется высокой степенью аномичности, поскольку рыночные ориентиры акцентируются на материальном (денежном) успехе, институциональные средства достижения которого не подвластны большинству членов общества в силу разных обстоятельств (отсутствие нужных способностей, приверженность другим культурным ценностям, усложненности нормативного доступа к предпринимательской деятельности и др.). В условиях, когда большинство законодательных норм не выполняется или выполняется не так, как задумывалось, властные органы вынуждены издавать еще больше нормативных актов, дополняющих или корректирующих их. Поэтому по количеству вводимых норм и законов, степени их исполнения и противоречию их друг другу можно судить о степени аномии в данном обществе. Наиболее зримым критерием аномичности развития являются количество совершаемых преступлений. Экономические преступления в большей степени свидетельствуют об аномиях отношений собственности.

Причиной совершения преступности является противоречие в структуре трансакционных издержек по созданию институциональной среды. Экономическая преступность представляет собой разновидность экономического поведения, особенность которого заключается в том, что при принятии решений нарушаются или деформируются механизмы распределения ресурсов общества на основе экономии индивидуальных трансакционных издержек относительно социальных затрат общества. Тем самым институциональная экономическая теория вводит в анализ преступности трансакционный исследовательский подход. Субъекты экономической деятельности для реализации своих интересов должны следовать определенным правилам. Посредством экономических правил каждый субъект получает свои институционально-экономический статус. Значение данного статуса играет важную роль в понимании преступного поведения, поскольку только в рамках этого статуса можно говорить об отклонениях и нарушениях. Это в определенной мере совпадает с юридическим пониманием экономической преступности, к которой, как правило, относят уголовно наказуемые виновные общественно опасные деяния, посягающие или использующие легальные экономические институты, то есть правила, формы, процедуры, контрольные и санкционные механизмы экономической деятельности в любых ее формах [4].

Институциональный статус определяет место субъекта в экономической структуре, его связи, права и обязанности по отношению к другим людям. Формирование институционального статуса субъекта требует как социальных, так и индивидуальных трансакционных затрат. Так, для создания и поддержания институционального статуса предпринимателя общество затрачивает значительные по величине трансакционные затраты. К ним относятся формирование профессиональных знаний, создание соответствующей нормативной среды, органов защиты и контроля за их деятельностью. Кроме того общество вынужденно нести трансакционные затраты по предотвращению преступного поведения. К ним следует отнести издержки идентификации нормативной ситуации и действий, издержки идентификации факта нарушения нормы, издержки выбора санкций, издержки нарушителя нормы. В тоже время каждый индивид для получения институционального статуса предпринимателя несет свои индивидуальные трансакционные издержки (усилия, затраты времени и денег на создание, поддержание, защиту своих прав и преимуществ). Существенное место среди индивидуальных издержек занимает обязательство уплачивать налоги, получать соответствующие разрешения, поддерживать нормативный порядок и т. п. Эти издержки должны возместить социальные издержки по созданию данного институционального статуса. В идеальном случае эти издержки должны совпадать. Это будет означать, что отклонения носят самокорректирующийся характер или другими словами – это будет нормальные отклонения. Общество, в котором индивидуальные и общественные издержки формирования статуса совпадают или, по крайней мере, имеют несущественные отклонения, можно определить как нормальное общество. Но такое состояние общества столь же проблематично, как и общество с нулевыми трансакционными издержками. Если в обществе станет возможным полное возмещение общественного ущерба от преступлений (сюда входят потери и ущерб жертв преступлений), то не происходит деформации в распределении экономических ресурсов, и как следствие не наблюдаются дисфункции. Преступное поведение становится ненормальным социальным явлением в случае, если индивидуальные затраты на поддержание институционального статуса становятся ниже общественных. Другими словами, поведение становится преступным, если «издержки волеизъявления приводит к ущербу», что, собственно, означает, что трансакционные издержки субъекта по содержанию своего институционального статуса не совпадают с социальными издержками на его формирование и защиту, а значит, распределение ресурсов в обществе оказывается неэффективным [4].

С позиции институциональной теории можно проанализировать основные признаки экономической преступности. Основной признак преступного поведения это корысть. Она является одной из форм оппортунистического поведения. В классическом виде оппортунистическое поведение представляет собой создание благоприятной ситуации вопреки каким- либо принципам, при этом субъекты следуют своим интересам любой ценой. Относительно экономической преступности можно говорить о том, что субъект нарушает условия общественного договора, получая выгоду вопреки всем другим субъектам экономики. Следовательно, экономические преступления могут анализироваться с позиции теории оппортунистического поведения [3].

Рассматривая преступное поведение как экономическую категорию, в ней можно выделить определенные структурные элементы оппортунизма. К ним относятся:

- несовпадение интересов отдельных субъектов и общества в целом;

- асимметричность информации;

-скрытый характер недобросовестного поведения на основе манипулирования асимметричной информацией;

- ущерб;

- преднамеренность действий.

Экономический субъект, вступая в общественный договор (стороной которого становится государство), ориентируется во-первых, на максимизацию полезности при минимуме затрат и, во-вторых, на достижение экономического развития, свидетельствующего об эффективности использования имеющихся в распоряжении общества ресурсов. Оппортунистическое поведение позволяет увеличить полезность одного из субъектов общественного договора в одностороннем порядке, уменьшая, таким образом, полезность от нормативного порядка для общества в целом. Следует отметить, что и общество может совершать оппортунистическое поведение, пренебрегая интересами своих граждан [5].

Поскольку преступление рассматривается как разновидность оппортунистического поведения, то, прежде всего, речь должна идти о том, что оно предполагает отклонение от норм, которые были заранее оговорены при оформлении институционального статуса субъекта. Разнообразные виды экономической преступности зависят от ресурса, вовлеченного в контрактные соглашения с обществом.

В связи с этим можно различать такие виды преступных деяний в экономической сфере, как финансовые преступления; преступления, посягающие на правила конкуренции; преступления, посягающие на права потребителей; преступления, посягающие на порядок государственного регулирования экономики; компьютерные преступления; преступления, связанные с незаконной эксплуатацией природной среды; преступления, связанные с умышленным нарушением правил техники безопасности, наносящие ущерб наемным работникам.

Степень оппортунизма зависит от конкурентности рынка. Чем большей властью на рынке располагает субъект, тем больший объем информации в его распоряжении, а следовательно, и возможности уклонения от условий контракта.

Важной предпосылкой возникновения экономической преступности как общественного оппортунизма является нечеткая спецификация прав собственности, главной функцией которой являются уменьшение неопределенности во взаимодействиях между агентами. Соответственно спецификация прав собственности снижает риск возникновения преступного поведения. Одним из условий возникновения экономической преступности являются низкие стимулы к выполнению нормативного порядка. В каждом отдельном случае стимулы носят индивидуальный характер и, соответственно, чем они выше, тем меньше возможность риска появления оппортунизма как со стороны общества, так и отдельных субъектов. Но наряду с позитивными стимулами (выгодами) поведение субъектов реагирует на отрицательные стимулы (потери), которыми становятся санкции за невыполнение условий нормативного порядка. Естественно, чем более строгими являются санкции (а значит и трансакционные затраты на их осуществление), тем меньше вероятность возникновения преступного поведения [5].

Анализ источников показывает, что экономическая теория преступлений и наказаний развита пока несколько слабее, чем некоторые другие направления неоинституционализма (как, например, теория прав собственности и экономика права). Сами экономисты криминологи отмечают заметный «зазор» между экономической теорией и криминологической практикой. Развитие теории осложняется, в частности, тем, что отсутствует достоверная информация о многих конкретных экономико-криминологических показателях: занятые повседневной рутиной криминологи не замечают важных долгосрочных тенденций, а лишенные конкретной информации экономисты вынуждены ограничиваться общими моделями высокой степени абстрактности.

Тем не менее, следует отметить ряд экономических исследований в данном направлении.

Неоинституционалисты подчеркивают, что преступник ведет себя, по существу, так же, как и нормальный законопослушный гражданин, — стремится наиболее эффективно использовать имеющийся в его распоряжении человеческий и физический капитал1).   Однако, например  между профессией плотника и «профессией» преступника все же есть одно принципиальное различие, которое экономисты давно заметили.

В 1972 г. была опубликована   статья американского экономиста Майкла Сесновица «Доход от кражи со, взломом». Ее автор на основе конкретных данных криминологической статистики штата Пенсильвания за 1967 г. попытался точно оценить, насколько прибыльна «профессия» взломщика, и тем самым дать пример конкретного использования общетеоретической модели расчета доходности преступной деятельности.

Кража со взломом, как, впрочем, и любой другой вид преступной деятельности -   подчеркивает автор, высокорискованная деятельность, поскольку вор рискует быть пойманным и осужденным. Если попытаться изобразить в виде формулы зависимость чистого дохода преступника от различных факторов [6]. Представлена в формуле (1):

 

                   R = (1 - р) х S + р х (S - D) = S - р х D,                                    (1)

 

где R - доход взломщика;

р - вероятность , что вор будет пойман и наказан;

S - величина украденного;

D - денежная величина потерь взломщика, которые он несет в                        результате наказания.

 

Заметим, что эта формула имеет универсальное значение и может использоваться для расчета доходности любых видов преступной деятельности корыстной направленности - уклонения от налогов, ограбления банков, наркоторговли и т. д.

При конкретном расчете переменных главным является правильный учет потерь в результате наказания (D). Если наказанием является штраф, то оценка потерь правонарушителя производится очень легко. Труднее правильно рассчитать потери, которые несет преступник, приговоренный к тюремному заключению. В этом случае оценка должна производиться по методу альтернативных издержек: берется средний уровень упущенного потенциально возможного легального заработка, который преступник мог бы получать в течение среднего срока заключения, если бы он был на свободе, и из этой величины вычитается средний доход заключенного (т. е. средние расходы тюремной администрации на одного заключенного).

Расчеты М. Сесновица дали следующий результат: средняя величина чистой добычи от преступления составляет примерно 120 долл.; вероятность осуждения за кражу со взломом - около 6 %; ожидаемые потери от взлома в среднем 40 месяцев тюремного заключения – примерно 5300 долл.; в итоге, ожидаемый доход взломщика составляет около - 200 долл. [6].

Иначе говоря, средний ожидаемый чистый доход преступника, оказался отрицательной величиной. Эта закономерность проявляется практически во всех видах правонарушений. Каждый, кто любит ездить безбилетником, рано или поздно убеждается, что, действительно, вероятность встретить контролера и величина штрафа таковы, что систематические поездки без билета оказываются убыточными [6].

Если средний ожидаемый доход преступника ниже нуля, можно ли утверждать, что преступник рационален? В современной экономической теории есть специальный раздел - экономика   риска. Экономисты различают три различных типа рационального хозяйственного поведения: склонность к риску, нейтральное отношение к риску и избегание риска.

Поведение преступников — это поведение склонных к риску, следовательно, преступление можно рассматривать как разновидность рискованного бизнеса. В легальной экономике таким образом ведут себя многие игроки на бирже, любители азартных игр, некоторые предприниматели-новаторы. Чем более рискованным является какой-либо вид деятельности (в том числе преступной), тем более низким будет средний реальный доход любителей риска. Поэтому доходы преступников обычно ниже заработков, которые они могли бы получать, занимаясь легальной экономической деятельностью.

Если представить подход, продемонстрированный М. Сесновицем, в более общем виде, то поведение преступников предстает как максимизация ожидаемой полезности [7]. Г. Беккер выразил ожидаемую полезность от совершения правонарушения следующей формулой (2):

               EU = (1 - р) х U (Y) + р х U (Y - f) = U (Y - р х f),                      (2)

 

где EU — ожидаемая полезность от преступления,

р — вероятность осуждения правонарушителя,

Y — доход от преступления,

U — функция полезности преступника,

f — наказание за преступление.

 

Поскольку преступник рассчитывает на длительную карьеру, то при оценке дохода от преступной деятельности он должен учитывать альтернативные издержки — доход в легальном бизнесе, который он получал бы, если бы не пошел по «кривой дорожке». В модели Г. Беккера предполагается, что потенциальный преступник имеет лишь две альтернативы: либо он выбирает преступную карьеру (при EU > 0), либо он остается законопослушным гражданином (если EU < 0).

Последователями Г. Беккера предлагались и более сложные модели преступной деятельности. Широко известны, в частности, модели портфельного выбора: потенциальный преступник может распределять свой доход или свое время (т. е. свой денежный или человеческий капитал) в различных пропорциях между легальной и нелегальной деятельностью [6].

Если неоинституционалисты уподобляют криминальную деятельность рынку, то на этом рынке должны действовать товаропроизводители различной степени концентрации. В легальном бизнесе спектр возможных видов организации производства в какой-либо отрасли варьируется от чистой конкуренции до чистой монополии.

Преступления совершают не только девианты-одиночки, но и преступные организации разного масштаба и различной степени стабильности. По поводу того, как соотносятся понятия «преступная организация» и «фирма», можно рассмотреть две точки зрения. Одни фактически ставят между ними знак равенства, другие полагают, что мафиозная «семья» ближе к финансово-промышленной группе. Видимо, универсального ответа на этот вопрос дать нельзя, встречаются примеры и того, и другого рода.

В любом случае, экономисты согласны, что мир организованной преступности можно рассматривать как сеть фирм, производящих запрещенные законом товары и услуги и стремящихся контролировать рынок. Современный преступный мир (особенно в развитых странах), в сущности, копирует олигополистическую структуру легального бизнеса: наряду с ограниченным числом крупных и устойчивых организаций (кланов, «семей», группировок), которые захватывают наиболее прибыльные сферы, есть множество более мелких криминальных групп, а также преступников-одиночек, которые действуют в менее прибыльных сферах и обычно находятся под определенным влиянием «больших боссов» [8].

До 1960 гг. среди криминологов преобладало убеждение, что преступники - это люди, принципиально отличающиеся от нормальных законопослушных граждан: они не контролируют свое поведение и не задумываются о завтрашнем дне, иррациональны и аморальны. Г. Беккер впервые (если не считать Б. Мандевиля) предложил исходить из того, что преступники по существу так же рациональны, как и любые другие люди, - они точно так же стремятся максимизировать свою выгоду при ограниченных ресурсах. Принцип оптимизирующего поведения действительно оказался универсальным, пригодным не только для объяснения поведения преступников, но и для выработки наиболее эффективных путей сдерживания преступности. Этот принцип означает, что преступник (или правозащитник) сознательно и долгосрочно планирует свою деятельность, выбирая из различных ее вариантов тот, при котором отношение выгод к затратам будет максимальным [9].

Поскольку современная экономическая теория использует в качестве измерителя затрат и выгод исключительно стоимостные (денежные) показатели, то точно так же поступают и криминологи-неоинституционалисты, абстрагируясь, например, от этических оценок, если они никак не влияют на показатели доходов и расходов. Как и при анализе обычной экономической деятельности, экономисты не утверждают, будто все преступники действуют рационально. Чтобы предложенная неоинституционалистами модель рационального преступного поведения была признана корректной, вполне достаточно, если рационально ведет себя (или стремится вести) большая часть правонарушителей [10].

Вследствие изложенного материала, можно сформулировать некоторые выводы о том, что экономическая преступность является институциональной девиацией, поскольку представляет собой определенный тип отклонения от сформированного в обществе нормативного порядка. Объективным основанием экономической преступности является институциональная аномия, отражающая такое состояние общества, в котором отсутствуют необходимые нормы, или они не соответствуют потребностям экономических субъектов, или последние не адаптированы к их выполнению. Объективной причиной экономической преступности является противоречие между социальными и индивидуальными трансакционными издержками формирования и поддержания институционально- экономического статуса субъектов. Экономическая преступность является разновидностью оппортунистического поведения, при котором преступные субъекты в процессе реализации общественного договора по сохранению нормативного порядка преследуют свои цели в ущерб интересам других членов общества.

Поскольку основные принципы поведения людей в обычной экономической жизнедеятельности и в преступном мире оказываются одинаковыми, то экономическая теория преступлений и наказаний имеет, в сущности, ту же структуру, что и общая экономическая теория. Необходимо рассмотреть наказание за преступную деятельность, поэтому мы переходим к исследованию сдерживающего преступное поведение.

 

1.2 Сдерживание преступности: оптимизирующее поведение

К процессу сдерживания преступности существуют два основных подхода- экономический и правоохранительный.

Экономистами посредством математических расчетов подтверждается эффект сдерживания преступности со стороны деятельности правоохранительных органов. Однако, даже с точки зрения экономических расчетов, учитывающих материально-финансовые затраты на обеспечение карательно-принудительного механизма борьбы с преступностью, этот эффект сильно ограничен. Фактически все правоохранительные системы мира столкнулись с ситуацией, когда финансирование государственных программ, ориентированных на поддержание и развитие «силового» ресурса в борьбе с преступностью, перестало сопровождаться пропорциональным эффектом. Это вызвало к жизни соображения философов, экономистов и криминологов о том, что стратегия сдерживания преступности принесет больше успеха, если в первую очередь сосредоточить усилия на устранении ее первопричин, а не последствий.

Наиболее важным результатом экономического подхода является вывод, что увеличение вероятности ареста и длительности срока заключения удерживает от преступления.

Основной вопрос, который здесь следует уточнить, - это насколько сильным должно быть сдерживание.

Во-первых, следует определить желаемый с точки зрения общества уровень преступности. В принципе общество могло бы иметь сколь угодно низкий уровень преступности, если бы оно решило тратить достаточно много средств на полицию, суды, тюрьмы и т. д. Однако интересам общества больше соответствовал бы иной подход: «…нам следует тратить деньги на предотвращение преступлений, исходя из того, чтобы каждый доллар, затраченный на предотвращение преступлений, давал бы столько же... пользы, сколько и доллар, потраченный в любом другом направлении» [11].

Во-вторых, следует выбрать приоритетный метод поддержания желаемого уровня преступности. Сдерживать преступность можно просто увеличивая длительность заключения и суровость наказаний. Кроме того, усиление наказаний за одни преступления может оказать нежелательное влияние на другие виды преступлений. Если, например, наказание за грабеж сделать таким же, как и наказание за убийство, то мы уменьшим число грабежей, но зато возрастет количество ограблений, во время которых бандиты убивают ограбленных. Так называемый закон Линдберга, согласно которому похищение детей стало караться смертной казнью, возможно, и уменьшил число похищений детей, но в свою очередь привел к увеличению числа случаев, когда похищенные оказывались убиты [11].

Стандартное мнение о задачах правоохранительных органов гласит, что они должны «искоренять» и «ликвидировать» преступность. Если, однако, взглянуть на это с точки зрения соотношения затрат и выгод, то приходится задуматься, что несет обществу большие потери — преступность или борьба с нею?

Как  сформулировал знаменитый     американский   экономист        Дж.  Стиглер, «для предельного сдерживания необходимы предельные затраты». Иначе говоря, чем сильнее защита правопорядка, тем большее давление испытывают нормальные законопослушные граждане, вынужденные не только содержать за счет своих налогов армию сил правопорядка, но и переносить массу   полицейско-бюрократических процедур, призванных предотвращать потенциально возможные правонарушения. В принципе, абсолютно все виновные могут быть гарантированно изобличены и наказаны, если все ресурсы общества будут брошены исключительно на правоохранительную деятельность. Практика доказывает, что, действительно, в тоталитарных обществах уровень преступности ниже, чем в сопоставимых с ними обществах демократических. Конечно, общество может, с другой стороны, вообще избегать расходов на защиту правопорядка, но в таком анархичном обществе неизбежно возрастут потери от преступности [6].

Очевидно, любые крайности в этом вопросе равно нежелательны. Принцип оптимизирующего поведения в данном случае требует, чтобы минимизировались совокупные издержки преступности, включающие и потери общества от совершенных преступлений, и расходы общества на предотвращение преступлений.

Экономическое решение проблемы оптимизации правоохранительной деятельности в самом общем виде можно проследить на экономико-математической модели, разработанной в 1970 гг. несколькими американскими экономистами-криминологами — Л. Филлипсом, Г. Воти-младшим и К. Эскриджем, которое представлено на рисунке А.1 в соответствии с приложением А.

Чем больше преступлений, тем выше потери общества от них; поэтому кривая Y, показывающая зависимость издержек совершенных преступлений от уровня преступности, идет снизу вверх.

Чтобы уменьшить число преступлений, общество должно тратить все больше средств на правозащиту; поэтому кривая X, показывающая зависимость издержек предотвращенных преступлений от уровня преступности, идет сверху вниз.

Кривая Z дает нам совокупные издержки общества от преступности, она получена суммированием кривых X и Y и имеет U-образную форму.

Очевидно, что с точки зрения общества необходимо, чтобы совокупные потери не превышали минимальной величины Cmin. Для этого, как видно из графика, издержки предотвращенных преступлений, или расходы на борьбу с преступностью, должны сравняться с издержками совершенных преступлений.

«Это будет в точке, где равны предельные издержки от совершенных преступлений и предельные выгоды от предотвращенных преступлений... В сущности, — пишет К. Эскридж, — чтобы минимизировать общие социальные потери, общество должно узнать и принять некоторый оптимальный (ненулевой) уровень преступного поведения» [6]. Отклонения от этого оптимального уровня преступности в любую сторону (как увеличение, так и уменьшение числа совершенных преступлений) являются нежелательными.

Таким образом, общей целью правоохранительной деятельности должно быть не «искоренение» преступности, а сдерживание ее на оптимальном с точки зрения общества уровне.

Сам этот криминальный оптимум достаточно подвижен и зависит как от эффективности использования правоохранительными органами отпущенных им ресурсов (повышение или понижение этой эффективности сдвинет кривую X вниз или вверх), так и от «эффективности» деятельности преступников (повышение или понижение наносимого каждым преступлением среднего ущерба сдвинет вверх или вниз кривую Y).

Модель К. Эскриджа носит, конечно, самый общий характер. Практическое ее использование для определения оптимума правоохранительной деятельности сопряжено со многими трудностями - прежде всего, с затруднениями в определении потерь от преступности. Определить имущественные потери относительно легко. Но как оценить потери от преступлений против личности - убийств, изнасилований и т. д.? Такие оценки неизбежно будут носить очень приблизительный характер.

Согласно расчетам американского экономиста Т. Миллера, специалиста по вопросам экономики здравоохранения и безопасности, в США 1990 гг. насильственно прерванная человеческая жизнь обходится государству примерно в 2,4 млрд. долл., экономический ущерб от изнасилования составляет в среднем 60 тыс. долл., а от разбойного нападения - 20 тыс. долл.. Если использовать эту методику, то нематериальный ущерб от преступлений против личности составляет в современной Америке примерно 170 млрд. долл. ежегодно. Сравнивая масштабы потерь от преступности с величиной расходов на борьбу с преступностью, можно сделать вывод, что США находятся правее оптимального уровня преступности, поскольку потери от преступлений заметно превышают расходы на их сдерживание это видно в таблице Б.1 в соответствии с приложением Б [11].

Экономическое обоснование выбора мер наказания. Криминологи выделяют четыре функции наказаний преступников: наказание виновных, их изоляция для предотвращения совершения ими новых преступлений, перевоспитание виновных и сдерживание потенциальных преступников. Экономисты сосредотачивают свое внимание на функции сдерживания, полагая другие функции либо чисто этическими (наказание), либо применимыми к ограниченному кругу преступников (изоляция), либо просто сомнительными (перевоспитание). Одним из наиболее важных результатов экономического подхода к анализу преступности является вывод, что «наказание в форме увеличения вероятности ареста и длительности срока заключения служит удержанию от преступления». Для подтверждения этого достаточно вспомнить формулу дохода правонарушителя: чем выше показатели р и D, тем ниже доходность преступления и, следовательно, тем меньшее число людей будут рационально выбирать преступную карьеру.

Трактовка наказания как инструмента сдерживания позволяет ослабить остроту характерной для либерального сознания дилеммы наказания. «Дилемма наказания, — пишет по этому поводу Дж. Бьюкенен,- возникает в силу того, что для обеспечения такого общественного блага, как законопослушание, должно быть произведено такое общественное «антиблаго», как наказание. Нормальный человек может страдать, зная о наказании явных преступников; он будет страдать еще больше, если поймет, что некоторые арестованные, на самом деле, обвинены ложно». Если, однако, мы рассматриваем наказание не как инструмент мести, а как способ профилактики потенциальных преступлений, то гуманным ценностям общества наносится гораздо меньший урон. Встав на эту позицию, даже «мягкий человек, сострадающий ближнему, рационально одобрит при выработке законодательных норм суровые наказания, поскольку чем более суровы наказания, тем сильнее их сдерживающий эффект и тем реже возникает необходимость практически применять эти меры» [6].

Совокупные потери общества, как доказал Г. Беккер, минимизируются тогда и только тогда, когда вероятность раскрытия преступления и тяжесть наказания таковы, что правонарушителями становятся лишь те лица, которые склонны к риску. Если обратиться к уравнению чистого дохода от преступления, то данное условие означает, что этот доход (R) не должен быть больше нуля [11]. Тогда можно сформулировать уравнение (3):

 

                 О > S — р х D, или р х D > W прест — W лег,                                   (3)

 

Иначе говоря, ожидаемые потери от преступления (р х D) должны превышать добычу от преступления (принцип «преступление не оплачивается»). Это уравнение является основополагающим при выработке рациональной политики сдерживания преступности.

Из данного уравнения очевидно, что степень наказания и его тяжесть являются «благами-субститутами», т. е. могут взаимозаменять друг друга: назначение тяжелых наказаний, при низкой раскрываемости преступлений дает такой же сдерживающий эффект, что и назначение слабых наказаний при высокой раскрываемости преступлений. Эмпирические исследования уточняют, что увеличение на 1 % вероятности осуждения сильнее удерживает от преступления, чем увеличение на 1 % тяжести наказания.

Зависимость числа преступлений от вероятности осуждения и от тяжести наказания заметно варьируется по различным видам преступлений и в разных странах. Чем тяжелее преступление, тем в большей степени правонарушители чувствительны к вероятности раскрытия преступления и тем слабее они реагируют на тяжесть наказания. Это значит, что для потенциального преступника нет особой разницы между пожизненным заключением или осуждением на 20 лет, поскольку и то и другое реально означает полное разрушение жизни.

В таблице В.1 в соответствии с приложением В показаны различные оценки эластичности уровня двух наиболее частых видов преступлений в США в зависимости от вероятности осуждения: для грабежей, более тяжелых правонарушений, показатели оказываются заметно выше, чем для краж со взломом. Что касается средней эластичности количества преступлений от вероятности наказания, то в мировом масштабе, по оценкам норвежского экономиста-криминолога Эрлинга Эйде, она составляет в среднем примерно минус 0,5: увеличение вероятности осуждения на 1 % уменьшает число преступлений на 0,5 % [12].

Другой важный аспект экономического анализа судебно-пенитенциарной системы — поиск путей минимизации расходов на ее функционирование. Большинство преступников несут наказание в виде отбывания тюремного заключения; однако это означает, что общество наказывает не только преступника, но и само себя, поскольку заключенный находится на государственном обеспечении, ничего не производя. «Преступник, находящийся в тюрьме, не способен быть производительным, — пишет поэтому поводу П. Рубин, — и он производит некоторые издержки, в то время как никто не получает в результате выгоды» [6]. Подобные ситуации, когда происходит не перераспределение благ, а абсолютное их сокращение, экономистам хорошо известны (они наблюдаются, например, в результате монополизации производства), их называют возникновением «омертвленных издержек» (dead-weight cost).

Исходя из общеизвестной житейской мудрости «время - деньги», можно было бы счесть тюремное заключение и денежный штраф благами-субститутами. Г. Беккер полагает, однако, что штрафы эффективнее тюремного заключения, поскольку при применении штрафов не возникает омертвленных издержек.

В этом вопросе, однако, требует дополнительного анализа вопрос, будут ли равны сдерживающие эффекты тюремного заключения и равного ему по величине наносимого материального ущерба денежного штрафа. Априори можно предположить, что, поскольку пребывание в тюрьме наносит репутации правонарушителя невосполнимый и трудно оцениваемый в деньгах урон, то замена тюремного заключения денежным штрафом должна производиться с коэффициентом редукции, который больше единицы. Например, год тюремного заключения считать эквивалентным штрафу размером в среднюю потерянную зарплату за два года. Кроме того, последовательная замена сроков тюремного заключения штрафами затруднительна из-за того, что у разных правонарушителей ценность их времени сильно различается. Видимо, некоторое «омертвление» общественных ресурсов есть неизбежная плата за необходимый обществу сдерживающий эффект.

Норма субституции тюремного заключения денежным штрафом будет качественно различаться для разных категорий правонарушителей. Г. Беккер предлагает использовать в данном вопросе предложенную им концепцию человеческого капитала - воплощенной в человеке и неотделимой от него способности приносить доход, которая зависит от его уровня образования, приобретенных профессиональных навыков и т. д. При таком подходе всех правонарушителей можно разделить на две категории: лица с высоким человеческим капиталом (обычно это люди с высоким образованием) и лица с низким человеческим капиталом (малообразованные преступники). Для первых более ценным ресурсом будет время, для вторых - деньги. Тогда с целью усилить сдерживающий эффект целесообразно проводить дифференцированную в соответствии с человеческим капиталом преступника политику наказаний, лишая преступников того, что является для них более ценным, которую можно проследить в таблице Г.1. в соответствии с приложением Г.

Преступники с высоким человеческим капиталом (обычно это «преступники в белых воротничках») должны приговариваться преимущественно к тюремному заключению, а преступники с низким человеческим капиталом (обычно это общеуголовные преступники) — к денежным штрафам. Помимо замены тюремных сроков заключения денежными штрафами для экономии издержек правоохранительной деятельности часто используется практика «согласованного признания вины». В США, в частности, большинство уголовных дел до судебного процесса не доходят, поскольку и обвиняемый, и обвинитель заблаговременно приходят к компромиссу: например, обвиняемый в избиении, которому грозит 10-летний срок заключения, признает себя виновным в хулиганстве и приговаривается к 2-летнему сроку. Подобные компромиссы, указывает американский экономист-криминолог Уильям Ландс , часто вызывают осуждение, но с экономической точки зрения они вполне оправданы. Действительно, судебный процесс несет значительные издержки обоим сторонам (оплата работников суда и адвоката подсудимого). Если они могут уладить дело самостоятельно, то в выигрыше будет и обвиняемый, и обвинитель [12].

Может возникнуть правомерный вопрос: не обесценивает ли подобная практика сдерживающего эффекта наказания? Поскольку, как уже упоминалось, сам факт осуждения сдерживает потенциальных преступников сильнее, чем тяжесть наказания, то снижение сдерживающего эффекта от ослабления наказания может быть достаточно умеренным. Таким образом, рациональное поведение правонарушителей и обвинителей не просто допускает, но прямо предписывает, что большинство дел будет решаться во внесудебном порядке по взаимной договоренности сторон.

Когда экономисты анализируют экономическую эффективность системы наказаний, то речь не может не зайти об обоснованности высшей меры наказания — смертной казни.

Этот вопрос обсуждается уже очень давно. Экономисты рассматривают проблему смертной казни, как всегда, при помощи    методики сравнения затрат и выгод.

Экономический анализ смертной казни стал одной из главных тем научных исследований американского экономиста-криминолога Айзека Эрлиха. В своих работах он доказывал, что применение смертной казни дает сильный удерживающий эффект, сокращающий криминальное насилие и, в частности, количество совершаемых преступниками убийств. А. Эрлих провел сравнение количества убийств и смертных казней в различных штатах США, элиминируя другие факторы расхождений между ними (различия в национально-расовой и половозрастной структуре населения, в уровне доходов и т. д.). Его исследования показали, что между количеством смертных приговоров и числом убийств существует четкая обратная зависимость: каждая казнь убийцы предотвращает от 7 до 15 убийств. Хотя по поводу методики анализа последствий применения смертной казни (и иных видов наказаний) продолжаются дискуссии, в целом вывод А. Эрлиха об экономической эффективности этой высшей меры наказания стал среди экономистов довольно распространенным, хотя и не общепринятым [11].

Существуют экономические объяснения, почему наказание не должно сдерживать преступность.

Во-превых – это риск в легальной деятельности. Если оба вида активов в «портфеле» преступника связаны с риском, то «предложение преступлений» зависит от величины и взаимосвязи легального и нелегального доходов. Их взаимосвязь вполне может быть положительной: преступники часто используют инструменты и информацию, получаемые на легальном  месте    работы. По  С. Майерсу,    увеличение     показателей задержания не сокращает, а увеличивает «предложение» тех преступлений, для которых существует положительная взаимосвязь легального и нелегального доходов [13].

Во- вторых - это сокращение сдерживающих средств частного сектора. Потенциальные жертвы, согласно модели ожидаемой полезности, оптимизируют уровень самозащиты и должны его уменьшать при росте защиты со стороны общественного сектора. В результате уровень преступности, снизившийся благодаря усилению деятельности полиции, вновь.

Во-третьих – это эффекты вытеснения. Усиление сдерживающих мер может привести к перемещению криминальной деятельности в другие временные периоды или в другие районы, вызывая увеличение совокупной преступности и рост расходов на правоохранительную деятельность в целом. Краткосрочный сдерживающий эффект оборачивается в этом случае неблагоприятным для общества изменением долгосрочного равновесия.

В-четрертых – это ориентация преступников на «целевой доход». Некоторым преступникам необходимо добыть фиксированную сумму денег за определенный период времени. Эффективное сдерживание сокращает средний ожидаемый доход от преступления, так что для получения целевого дохода необходимо (совершать) больше преступлений [13].

В-пятых – это эффекты дохода и субституции. Практически все модели преступного поведения предполагают высокую гибкость времени легального и нелегального труда. Для некоторых правонарушителей действительно корректно предполагать, что они занимаются преступной деятельностью в свободное от легального труда время. Однако многие другие преступники полностью специализированы на преступлениях и не могут участвовать в легальном труде, каким бы ни был там доход. Они не смогут заменять нелегальную деятельность легальной в ответ на усиление сдерживания. …Если их наказывают штрафами, доход от преступлений может быть единственным способом оплатить их.

В-шестых – это эффекты организованной преступности. Концепция Г. Беккера основана на предположении, что выбор одних правонарушителей не влияет на выбор других. Конкурентное поведение становится весьма относительным, если речь идет об организованной преступности, которую определяют как «торговлю нелегальными товарами и услугами, а также вымогательство доходов от торговли законными товарами и услугами» [14]. Именно сдерживание может привести к образованию организованных преступных групп как своеобразных фирм, которые могут перекладывать возросшие издержки риска на покупателей. Если эти криминальные фирмы способны легко взвинчивать цены на нелегальные товары (например, на рынке наркотиков), возникает вопрос: «почему фирмы не повышают цены до роста издержек риска, если это прибыльно». Дж. Холахан полагает по этому поводу, что криминальные фирмы держат при нормальных обстоятельствах цены на низком уровне потому, что боятся привлекать чрезмерное внимание к проблеме наркотиков, если при высоких ценах возрастет число преступлений, совершаемых наркоманами. «Внезапное усиление сил сдерживания означает конец таких «нормальных» обстоятельств и разрушает ограничения, соблюдаемые (ранее) поставщиками наркотиков» [14]. Другая особенность организованной преступности – возможность парализовать полицейские принудительные  меры  посредством  взяток. Как показал П. Пашигэн, усиление наказания за взяточничество может только увеличить размеры взяток.

В-седьмых - это адаптивное поведение. Не без оснований некоторые авторы полагают, что преступники не будут немедленно реагировать на изменения. Если, например, усиливается деятельность полиции, то в краткосрочном периоде это не повлияет на  преступников,  которые еще не знают об этом. А. Бэк, С. Хэким и У. Шпигель утверждают, что рост расходов полиции усиливает сдерживание в краткосрочном периоде, но в долгосрочном периоде преступность возвращается к «естественному» уровню. Из этого утверждения вытекает, что существует своеобразный «пул», союз потенциальных правонарушителей, которые, общаясь друг с другом, определяют уменьшение предельного дохода от легального труда и увеличение предельной выгоды от нелегальной деятельности [13].

В-восьмых – это практическая уверенность. Дж. Харшани, изучавший принятие решений в условиях неопределенности, указывает, что люди склонны округлять, завышать свои оценки результатов. Следовательно, правонарушитель в ситуации, когда вероятность успеха равна 0,8, будет оценивать ее практически как 1,0. «тот тип поведения означает, что очень сильные изменения вероятности наказания могут привести к последующему сокращению «предложения преступлений», а более строгое наказание может оказаться совершенно неэффективным, если правонарушитель все же полагает, что он его не испытает» [13].

В-девятых – это познавательный диссонанс. В. Диккенс создал модель, которая показывает, что растущая уверенность в применении наказания сдерживает преступность по одним параметрам, но стимулирует ее по другим. Эта модель основана на концепции познавательного диссонанса. По В. Диккенсу, непрофессиональный преступник задается в этой ситуации вопросами типа «Буду ли я чувствовать себя виноватым, если совершу преступление?». «Эти размышления налагают (на человека) психические издержки, которые вынуждают индивидов изменять свою оценку величины полезности преступления». В. Диккенс предполагает, что убеждения, сформированные во время первых периодов, сохраняются и во вторые. Таким образом, вероятность наказания за конкретное, совершаемое здесь и сейчас правонарушение вообще исключается из числа факторов, влияющих на поведение потенциального преступника [13].

Вне всякого сомнения, за преступлением должно следовать быстрое и справедливое наказание — достаточно эффективное средство сдерживания преступности. Необходимо приучить преступников к мысли о том, что закон терпеть их не намерен, что в обществе они — изгои и что нигде они не встретят снисходительного и уж тем более покровительственного к себе отношения. С другой стороны, следует признать, что не всякое нарушение закона есть проявление алчности, доведенного до крайности эгоизма или намерения причинить кому-то вред. Стратегия сдерживания преступности принесет больше успеха, если в первую очередь сосредоточить усилия на устранении ее первопричин, а не последствий.

Итак, экономический подход к изучению наказаний позволяет оценивать эффективность различных их видов и, следовательно, дает ценный инструмент для совершенствования судебно-пенитенциарной системы.

2 Особенности и формы проявления хозяйственных преступлений на потребительском рынке в трансформационной российской экономике

2.1 Институциональная среда хозяйственных преступлений в сфере российского потребительского рынка

 

Формирование российской рыночной экономики основывается на создании и функционировании эффективной системы институтов. Переход к новой институциональной системе предполагает не только модификацию уже существующих институтов, перераспределение функций между ними, но также и создание их новых видов. Прежняя система институтов ограничивала возможности эффективной работы хозяйствующих субъектов [15].

Американские ученые Е. Норберг и В. Даффи выдвинули теорию принятия решений, согласно которой экономическая система определяется как общественно признанный механизм, благодаря работе которого принимаются решения в процессе производства, потребления и распределения ресурсов. В экономической системе выделяются три подсистемы: принятия решений, информационная и мотивационная. Система принятия решений представляет совокупность институционально-правовых правил распределения полномочий в области принятия решений. Важная роль отводится спецификации прав собственности, которая определяет характер взаимоотношений между субъектами. Информационная система включает совокупность механизмов и каналов сбора информации. Основная ее функция состоит в обеспечении согласования и координации экономических решений [16].

Мотивационная система представляет набор правил, механизмов, выступающих формой реализации хозяйственных решений. Отождествление понятия экономическая система с механизмом протекания хозяйственных процессов не позволяет наиболее полно отразить реальное содержание понятия системы, закономерности системного целого и взаимодействие его частей в рамках вышеизложенного подхода.

Важным аспектом анализа представителей российского институционализма является исследование институциональных систем переходных обществ как структур, которые нелинейно возникают в неустойчивой нестабильной среде. Создание институциональной среды представляет основу для эффективного функционирования рыночной экономики.

       Внутренняя неоднородность и противоречивость концепций неоинституционализма связаны, прежде всего, с различным пониманием значения институциональной среды в экономических процессах. Последователи Т. Веблена рассматривают технологию как движущую силу и источник ценности, тогда как иерархические институты образуют консервативную силу, препятствующую введению новых технологий и новой организации. Безусловно, экономические агенты совершают выбор в крайне жестких рамках, обусловленных действующими институтами, обладающими инерционным характером динамики, а значит в основном неэффективными. Однако само существование институтов определено ограниченностью рациональности человека, не имеющего сил и возможностей оценивать ситуацию на рынке заново и полностью просчитывать возможные поведенческие стратегии. Поэтому человек и действует в определенных рамках формальных (закреплены в системе действующего законодательства) и неформальных (зафиксированы в традиционно применяемом стереотипе поведения) институтов, относясь к ним не критически. Само возникновение институтов обусловлено стремлением снизить трансакционные издержки на приобретение и обработку информации. Таким образом, наша позиция близка к позиции последователей Коммонса, рассматривающих институциональную среду как способ выбора между технологическими альтернативами, а институты в качестве определителя правил действия законов и норм морали, которые помогают экономической структуре, управляют доступом к власти и ее применением. Исследования Всемирного банка подтверждают, что качество институтов в значительной мере влияет на результаты экономических показателей стран [17].

         Исходя из вышесказанного, основной функцией институтов является минимизация издержек, которые хозяйствующие субъекты несут на то, чтобы заключить контракты и обеспечить выполнение контракта.

         При отсутствии необходимого рынку формального института, хозяйствующие субъекты вынуждены создавать свои собственные технологии и нести, соответственно, повышенные трансакционные издержки. Таким образом, величина трансакционных издержек становится показателем степени несовершенства институциональной среды для эффективного функционирования рынка [18].

Для попытки дать конструктивный ответ мы концентрируемся на рассмотрении современного состояния институциональной среды российского рынка, иллюстрируя основные элементы характера симбиотических отношений формальных и неформальных институтов на образчике экономической системы российского потребительского рынка в целом и его регионального уровня на примере потребительского рынка ской области в частности.

Наличие хозяйственных преступлений российском потребительском рынке свидетельствует о несовершенстве институциональной среды, что ограничивает возможности эффективного развития как российской экономики в целом, так и в отношений между потребителем и производителем [19].

Современная институциональная среда характеризуется наличием высоких трансакционных и трансформационных издержек, связанных с заменой старых институтов, отсутствием мотивации для создания новых институтов, недостатком средств у государства для обеспечения населения общественными благами. Большие территориальные границы, отсутствие развитой коммуникационной и транспортной сети.

Побуждающим мотивом к совершению хозяйственного преступления является наблюдаемое усиление конкуренции на потребительском рынке, обострение проблем реализации товаров, высокие на сегодня трансакционные издержки при движении товаров и услуг от поставщиков к потребителям [20].

Признание тезиса о неполноте и несовершенности информации на российском потребительском рынке открывает новые перспективы для экономического анализа, например, в исследовании контрактов, в том числе контракта между производителем и потребителем товара и услуги.

В результате многих лет деятельности стихийного отечественного рынка на рынке потребительских услуг сложились сильная переговорная позиция продавца и ущемленная переговорная позиция потребителя.

Нами выдвигается следующая гипотеза - институциональная среда российского рынка находится в состоянии устойчивости, характеризующейся превалированием неформальных норм взаимоотношений между хозяйствующими субъектами и представителями власти [21].

Подтверждением данной гипотезы служат следующие аргументы:

         Во-первых, сложившаяся институциональная среда устраивает и хозяйствующих субъектов, и представителей властных органов. Для неоинституционализма характерно рассмотрение любых рыночных взаимодействий, взаимодействий институтов, как антогонистичных. В то же время основная масса индивидов больше склонна к сотрудничеству, нежели к конфронтации. Поскольку, институты реализуются через деятельность индивидов, то и между институтами происходит взаимодействие на основе согласования интересов конкретных индивидов.

Взаимоотношение между хозяйствующими субъектами и представителями власти основывается на неформальных нормах, которые в свою очередь максимизируют функцию полезности чиновников и создают предпосылку для совершения хозяйственного преступления.

         Так из данных, предоставленных правоохранительными органами следует, что анализ институциональной среды потребительского рынка ской области полностью подтверждает основную предпосылку теории общественного выбора о принятии чиновниками на всех уровнях таких решений, которые максимизировали бы значение их собственной функции полезности. Подтверждением может служить, например, график динамики сезонной активности проверяющих организаций представленного на рисунке 1. Обращает на себя внимание акт увеличения активности в праздничные (Новый Год, 8 Марта), постотпускной (сентябрь) периоды. 100 % опрошенных предпринимателей ской области по стандартизированным анкетам свидетельствуют, что постоянно сталкиваются с вымогательством чиновников проверяющих органов [22].

 

Рисунок 1 - Динамика сезонной активности проверяющих органов

 

         При этом, несмотря на то, что основную факторную нагрузку на предприятия сферы потребительского рынка ской области несут проблемы взаимодействия с властными органами, те же, к примеру, проверяющие органы учитывают интересы предпринимателей в обмен на поддержание своей экономической базы. В результате неформального согласования интересов сторон происходит снижение штрафных санкций за многочисленные нарушения хозяйственного законодательства субъектами рынка, уменьшение количества проверок и т. д. Долгосрочность данных союзов, распространенность неформальных соглашений свидетельствует об устойчивости ситуации. Так, в процессе согласования интересов предпринимателей и властных органов 60 % опрошенных по анкетам предпринимателей приходилось удовлетворять вымогательства чиновников (20 % отказались отвечать на вопрос) [22].

     Интереснейшим фактом является то, что данная ситуация вполне устраивает предпринимателей[1]. Точное количество проверяющих организаций счесть затруднительно. Сами предприниматели насчитали от 12 до 21 проверяющих организаций. По данным иных исследований количество проверяющих органов только федеральных достигает от 52 до 64. При огромном количестве проверяющих органов, дублировании их полномочий выполнение ими должностных обязанностей надлежащим образом привело бы к разрушению бизнеса. Поэтому сам рынок сделал выполнение функций проверяющих органов фиктивными.

       Во-вторых, распространенность неформальных институтов в процессе осуществления текущей хозяйственной деятельности подтвердилась при анализе деятельности предпринимателей, а также при определении структуры трансакционных издержек потребительского рынка ской области. Центральное место в структуре трансакционных издержек занимают выплаты неформального характера.

         В-третих, неизменность ситуации. Изменчивость институциональной среды потребительского рынка ской области наблюдалась на базовом вопросе о тенденции изменчивости ситуации с вымогательством чиновников. Проведенный правоохранительный опрос подтвердил, что в целом не наблюдается изменения характера институциональной среды. Ответ характеризовал не только функциональную необходимость неформальных практик в хозяйственной деятельности, но и степень укоренелости негласных отношений между бизнесменами и властными структурами. Заслуживает внимание то обстоятельство, что, несмотря на декларируемые на государственном уровне лозунги поддержки малого предпринимательства, облегчения налогового бремени, дебюрократизации экономики, предприниматели скептически оценивают результативность усилий Правительства по этим направлениям. Современных тенденций развития формальных институтов, структурирующих хозяйственную деятельность, свидетельствует, что формальные ограничения и контроль над их соблюдением продолжают вводиться таким образом, что возможна их интерпретация и прямые нарушения (без последствий для чиновников) с целью получения дополнительного дохода от предпринимателей [23].

Созданные государством институты демонстрируют недостаточно эффективную работу, что приводит к возрастанию использования неформальных институтов и сопровождается возрастанием трансакционных издержек. При создании отдельных институтов не учитывается также принцип комплементарности институтов, важность их становления как единой целостной институциональной системы.

Институты определяют основы рационального поведения экономических субъектов. Они выполняют важнейшую роль в обществе, обеспечивая сбалансированность посылаемых ценовых сигналов рынка и соблюдение контрактов при заключении сделок. Экономические отношения основываются на взаимодействии экономических субъектов по поводу использования материальных благ и предполагают наличие определенного уровня знаний.

Полученные знания оказывают влияние на характер индивидуального поведения экономического агента. Поступление информации связано с возрастанием трансакционных издержек и уровнем институционального развития общества. Поведение экономических субъектов определяется совокупностью используемых формальных и неформальных правил индивидуумов. Таким образом, институты напрямую, через нормы, правила, институты (организации) воздействуют на индивидуальное поведение и косвенно, обеспечивают получение информации о природе поведения экономического агента, его жизнеспособности и последовательности действий. Следовательно, институты выступают в качестве ограничителей, направляющих и координирующих поведение индивидуумов и предотвращающих их от совершения ряда противоправных действий [24].

По мере развития экономики и общества в целом появляется множество институцио­нальных пустот. Институциональный вакуум – отсутствие игроков и неразработанность требуемых правил игр – присущ различным сферам. Например, не установлены конкретные прави­ла игры на различных глобальных рынках, не выработаны действенные меры (нормы) пресечения производства контрафактной продукции и т. д. В российской экономике институциональный вакуум проявляется в от­сутствии официального института лоббизма, что непосредственно отражается на масшта­бах коррупции, эффективных институтов интеграции крупного, среднего и малого бизнеса, на формировании достойной системы ценностей среднего класса [25].

Наличие значительного институцио­нального вакуума в институциональной среде свидетельствует о ее фиаско, тормозит ее развитие и обусловливает необходимость институционального проектирования – деятельности, направленной на разработку моде­лей экономических институтов, сознательно и целенаправленно внедряемых в массовое экономическое поведение. В результате наблюдения, отбора, взаимного соотнесения действий, их результативности и существующих реалий, новых целеполаганий, мотиваций и новых способов их достижения происходит форми­рование новых правил игры и новых игроков, т. е. заполнение институциональных пустот институциональными инновация­ми [25].

Преступная экономика является не инородным, а вполне органическим элементом хозяйственной жизни общества, который выполняет не только деструктивные, но и конструктивные функции. Одной из конструктивных функций преступной экономики является институциональная инновация — создание новых «правил игры». В частности, преступная экономика создает новые рынки, разрушая устаревающие культурные стереотипы и юридические запреты, реализуемые правоохранительными органами.

Рассмотрим, как под влиянием развития преступных экономических отношений происходит постепенная легализация запрещенных товаров и услуг.

Проведенный аналитический обзор зарубежного опыта легализации «вредных благ» показывает, что преступная экономическая деятельность в этой сфере объективно выполняет функцию институционального экономического инноваторства. Наиболее четко это можно проследить по развитию коммерческих отношений в сферах, связанных с распространением контрафактной продукции. Речь идет о таких видах деятельности, как подделка торговых знаков качества, пиратская продукция и т. п. [26].

Во всех видах преступной деятельности складывалась ситуация: есть спрос на определенный товар или услугу; однако куплю-продажу официально запрещают, правоохранительные органы ведут борьбу с преступным рынком. Главным основанием для запрета являются не соблюдение норм коммерческой этики, что наносит кроме огромного материального ущерба, значительный моральный ущерб как торгового производителя, подрывают доверие потребителей, приверженных той или иной марке.

Под доверием понимается готовность сторон ставить себя в ситуацию уязвимости по отношению к действиям другой стороны, основываясь на ожидании, что эта сторона будет всегда действовать с оглядкой на интересы доверяющей стороны, независимо от ее способности регулярно контролировать действия партнера [27].

Принятие решения о доверии является итогом рациональных рассуждений и поиска, с опорой на доступную информацию, оптимального соотношения ожидаемых издержек и выгод от заключения контракта с данными партнером, поиска других партнеров или отказа от заключения контрактов вообще. В данном случае играет существенную роль репутация как нематериальный актив каждого из потенциальных партнеров [28].

Единственное отличие заключается в уровне доверия, на который оказывают влияние особенности национального менталитета, исторически сформированные в процессе становления производителя и потребителя.

В принципе, можно утверждать, что определенный минимальный уровень доверия и честности существует всегда. Люди крайне редко покидают ресторан или такси, не заплатив по счету, поскольку эти действия являются противозаконными. Следовательно, стыд или правовая ответственность превышает экономическую выгоду (бесплатный обед или проезд на такси) или, иначе говоря, в обществе существует определенный уровень доверия, поддерживаемый сложившимися устоями и обычаями [26].

Неформальные отношения снижают трансакционные издержки и вероятность оппортунистического поведения. Выбор производителей, при равных прочих условиях, зачастую зависит от длительности связей, поскольку если производитель в предыдущем опыте с ним показывал себя как надежный и вызывающий доверие, то вероятность того, что в следующий раз он поступит иначе, снижается. В случае же, если с данным производителем не было никогда взаимодействия, может помочь рекомендация, предоставленная человеком, которому доверяют [29].

Доверительные отношения способствуют улучшению коммуникаций, которые являются основой взаимоотношений, и способствуют налаживанию лучшего понимания между производителем и потребителем.

Фактором сдерживающим оппортунистическое поведение является заключение контрактов. Большинство сделок оформляются теми или иными юридически обоснованными договорами, которые оговаривают определенные условия. Таким образом, нарушение этих условий может повлечь за собой судебные разбирательства, которые требуют дополнительных издержек. Особенно велики эти издержки в России. Это связано со спецификой российской действительности и сложностью ведения спорных судебных разбирательств.

Так же среди важнейших условий проявления в больших количествах обмана покупателя на российском рынке можно считать следующие:              национальная черта русского купца - лучше дольше поторговаться и продать подороже свой товар, чем снизить цену и за счет большего оборота получить такой же доход; появление на рынке товаров не одного продавца (в лице государства), а множества продавцов, каждый из которых стремится завоевать определенную долю на свободных рынках России и получить определенные доходы от реализации своих товаров; свободный вход на российский рынок товаров любого как отечественного, так и зарубежного предпринимателя или производителя и их продавцов.

А вот несогласованность деятельности органов государственного контроля и не информированность потребителя о результатах их деятельности приводят к многочисленным фактам многократного обмана покупателей одним и тем же товаром, в том числе и за счет его фальсификации [30].

Существуют значительные лазейки в законодательстве полное отсутствие действующих законов и нормативных документов, в которых бы устанавливалась непосредственно уголовная административная и уголовно-процессуальная ответственность как за обман, так и за фальсификацию товаров, что только подталкивает к преступному поведению [31].

Все выше сказанное, свидетельствует о неустойчивости институциональной среды: менталитет российского производителя и потребителя, отсутствие административных барьеров, существование институциональных пустот, несовершенство законодательной базы.

В научной литературе по экономической теории преступности и борьбы с нею (economics of crime and punishment) при анализе запретов на некоторые товары и услуги давно используется понятие «вредные блага» (bad goods). Речь идет о хозяйственных преступлениях — обо всех товарах и услугах, потребление которых одобряется самим потребителем, но отвергается обществом [26].

Первый аргумент, который обычно приводят в пользу запретов, заключается в том, что потребление «вредных благ» несет ущерб самому потребителю. Если четко сформулировать эту мысль на языке экономической науки, то подразумевается следующая цепочка умозаключений. Пусть сам потребитель в момент потребления «вредного блага» получает удовольствие. Однако на самом деле он наносит себе ущерб, поскольку скрытые, неосознанные им потери перевешивают полученные выгоды. Действительно, трудно отрицать, что потребление некачественной продукции может привести к разрушению организма и к преждевременной смерти.

Рациональный потребитель, который является одной из базовых моделей неоклассической экономической теории, не нуждается во внешнем запрете чего-либо — он обладает достаточно полным знанием обо всех выгодах и издержках потребления и может сам решить, какие блага ему полезны, а какие вредны.

Очевидно, концепция административного запрещения «вредных благ» основана на предположении о неполной информированности и рациональности потребителя. Это значит, что потребитель на самом деле не обладает полным знанием обо всех доступных ему благах и (или) он не способен к точному соизмерению ожидаемых выгод и издержек. Такой подход вполне справедлив, поскольку критики неоклассической экономической теории уже несколько десятилетий убедительно доказывают неполное знание и ограниченную рациональность реальных экономических субъектов.

Однако тезис о неполном знании тоже не может служить достаточным обоснованием юридического запрета. Если люди чего-то не знают, то вместо запрета «вредного блага» было бы достаточно организовать распространение соответствующей информации о нем. Те люди, которым объективно трудно усвоить общедоступную информацию (несовершеннолетние дети, умственно неполноценные), отстранены от самостоятельного выбора любых благ и не нуждаются в специальном запрете на потребление каких-либо отдельных товаров и услуг.

Следовательно, аргумент о том, что запрет нужен самому потенциальному потребителю, основан на предположении о трудности правильного соизмерения потребителем ожидаемых выгод и издержек (неполной рациональности).

Действительно, «вредные блага» объединены одним свойством: пользу потребитель получает обычно сразу, а полные издержки несет спустя более или менее отдаленный промежуток времени.

В России институты гражданского общества относительно слабы, а общественное сознание отличается консервативностью, решающую роль в изменении российского национального законодательства в ближайшие десятилетия будет играть скорее внешнее влияние развитых стран, чем внутренние инициативы [32].

Исторический подход к юридическим запретам производить, продавать и потреблять «вредные блага» заставляет по-новому взглянуть на современную деятельность правоохранительных органов России.

Приоритеты в деятельности правоохранительных органов определяются тем, что следует считать преступностью и как понимать цели борьбы с нею. Ответы на эти фундаментальные вопросы легко давать, если общество находится в состоянии относительной стабильности, когда нормы права соответствуют общественным умонастроениям и не требуют рефлексии. Однако в переходные периоды, когда общество переходит от одной социально экономической системы к другой, ясность исчезает. Моральные и правовые нормы становятся текучими, быстро меняющимися. Не менее текучими и зыбкими становятся границы правоохранительной деятельности.

Другой практический вывод из рассуждений о рациональности юридических запретов связан с проблемой эффективного распределения ресурсов правоохранительных органов по разным направлениям их деятельности. Как уже указывалось, финансирование деятельности по борьбе с запрещенными товарами и услугами занимает значительную часть бюджета правоохранительных органов. Если мы признаем, что многие из этих видов правоохранительной деятельности экономически неэффективны (хотя, возможно, морально оправданы), то необходимо изменить приоритеты финансирования — уменьшать финансовые ресурсы, которые тратят на борьбу с контрафактной продукцией, перемещая эти ресурсы на финансирование борьбы с другими преступлениями, объективно более опасными для общества некачественная продукция, суррогаты и т. п.

 

2.2 Обман потребителей как форма преступного поведения

 

Среди хозяйственных преступлений на потребительском рынке наиболее распространенным является обман потребителей, который        может принимать форму обмеривания, обвешивания, обсчета, введения в заблуждение относительно потребительских свойств или качества товара (услуги) или иного обмана потребителей [33].

По данным «Общества по защите прав потребителя» основные нарушения:

- продажа товаров с недостатками;

- нарушение сроков исполнения услуг (работ);

- ненадлежащее качество предоставляемых услуг;

- отсутствие информации для потребителей о товарах (работах, услугах), их изготовителях (исполнителях);

- включение в договоры условий, ущемляющих права потребителей;

- игнорирование обращений потребителей и др.

Обман за счет продажи некачественного товара, качество которого неизвестно для продавца, а проявляется в процессе употребления изделия, в основном формируется в процессе производства пищевых продуктов и бытовой техники. Ломающиеся телевизоры и мобильные телефоны, рвущаяся одежда и тому подобное, стали почти что повседневной реальностью жизни современных экономических субъектов, причем как в странах с развитой рыночной экономикой, так и в трансформационной российской экономике [34].

Как известно, рыночная экономика - экономика конкуренции. Производители могут выжить, только если они получают прибыль, а прибыли они могут добиться, пытаясь завоевать «денежное признание» потребителей. Основной способ этого — перманентное повышение качества товаров. Поэтому в условиях рыночной конкуренции качество товаров должно расти или, по крайней мере, не падать. Последние же два десятилетия строительства рыночной экономики в постсоветской России разочаровали многих репрезентативных российских потребителей, которые столкнулись проблемами некачественной продукции. Это можно объяснить тем, что в отечественной экономике еще не сформировалась полноценная рыночная конкуренция [35].

Российский тип капитализма характеризуется неэффективным выполнением со стороны государства функции защиты контрактов, высокими барьерами входа на рынки, сращиванием олигархических, чиновничьих и криминальных группировок, а также большой ролью различных семей и кланов в принуждении к выполнению договоров. Следствием всего этого являются слабая конкуренция, низкая склонность к инновациям, чрезвычайно незначительные темпы интенсивного экономического роста. Кроме того, в такой системе зачастую наличествует инсайдерский контроль и, как следствие, отсутствие зрелой корпоративной культуры. Нестабильность качества товаров может объясняться отсутствием заботы менеджеров о репутации компании. Качество продукции может снижаться по причине сокращения производственных издержек, осуществляемого с целью извлечения краткосрочной прибыли за счет ухудшения репутации и, следовательно, долгосрочного благополучия компании [36].

Обман за счет продажи фальсифицированного товара, качество которого известно для продавца широко применяется в российской практике. Фальсификация (от лат. Falsifico - подделываю) - действия, направленные на обман покупателя и (или) потребителя путем подделки объекта купли-продажи с корыстной целью.

Обычно объектами фальсификации являются: товары; услуги; денежные знаки; документы; информация; лекарственные средства; финансовые и бухгалтерские отчеты и текущая документация; маркировочные и идентификационные знаки; исторические факты; мнения и высказывания выдающихся личностей и многое другое.

Фальсификация продовольственных товаров чаще всего производится путем придания им отдельных наиболее типичных признаков, например внешнего вида, цвета, консистенции при общем ухудшении или полной утрате отдельных наиболее значимых свойств пищевой ценности (наличие полноценных белков, жиров, углеводов, витаминов и т. п.), в том числе и безопасности.

При использовании термина «фальсифицированные товары» многие путают его с такими понятиями как «подделки-заменители» (суррогаты, имитаторы) и «дефектные товары» (получаемые из-за несовершенства технологии или низкой квалификации рабочих). И это происходит не случайно, так как многие подделки заменители и дефектные товары широко применяются с целью фальсификации натуральных продуктов, при этом получателю и (или) потребителю либо умышленно не предоставляется необходимая информация, либо представляется искаженная.

Так как фальсификация товаров на российском рынке в последние годы достигла значительных масштабов и подделки производятся как на российских предприятиях, так и за рубежом, а контролирующие органы не выполняют возложенных на них функции, а иногда и способствуют дальнейшему производству фальсифицированных продуктов (наглядный пример всему этому новые стандарты на оригинальные вина и соки), у покупателя не остается другого выхода, как самому становится экспертом всех пищевых продуктов [37].

В течение последних нескольких лет 75 % жителей России хотя бы раз приобретали фальсифицированные товары. В ходе исследования, проведенного Международной коалицией в защиту прав потребителей, выяснилось, что покупатели крайне негативно относятся только к фальшивым лекарствам, алкоголю и продуктам питания. Их лояльное отношение к прочим подделкам объясняется сравнительно низкими ценами на некачественные товары. Около 10 % россиян признались, что их вообще не тревожит проблема поддельных товаров; 32 % опрошенных раздражали фальшивки; остальные 58 % относятся к этому явлению крайне отрицательно. Таким поведением потребители поддерживают недобросовестных производителей и тем самым загоняют себя в «институциональную ловушку», ограничивая возможности формирования благоприятной институциональной среды [37].

В современной России только от фальшивой водки ежегодно умирают более 30 тысяч человек. По данным Всемирной организации здравоохранения, количество поддельных лекарственных средств в нашей стране составляет от 12 % до 15 %. Более 80 % аудио- и видеопродукции в Российской Федерации выпускается с нарушениям, так что криминальный оборот этого сектора рынка составляет, по оценкам экспертов, от одного до четырех миллионов долларов. На пике сейчас находится сбыт фальсифицированных биодобавок, особенно по линии сетевого маркетинга, где доля подделок достигает 80 %. А еще есть ненастоящие табак, одежда, обувь, программное обеспечение, продукты питания, мебель, лекарства, банкноты, кредитные карты, запчасти к авто- и авиатехнике, парфюмерия и химикаты. В некоторых секторах потребительского рынка доля нелегального оборота достигает 85 %. Причем купить фальсифицированный товар можно и в самых элитных и дорогих магазинах [38].

В принципе, заменители и дефектные товары не относятся к фальсифицированным, если на маркировке и в товарно-сопроводительных документах указано их подлинное наименование и сорт, а цена соответствует их качеству и происхождению.

Следует отметить, что отношение к подделкам-заменителям, особенно если происходит частичная замена одного сырья другим, в разные временные периоды изменяются. Так, в конце XIX века при производстве пива даже частичная замена ячменного солода на несоложеные материалы не допускалась и считалась фальсификацией, что особо оговаривалось в германском законодательстве. В настоящее время большой ассортимент пива во многом и формируется за счет применение различных несоложеных материалов, добавляемых в разных соотношениях и все это регламентируется соответствующей утвержденной технической документацией.

Анализ российского потребительского рынка показывает, что велико количество преступлений на фармацевтическом рынке. По официальным данным Минздрава РФ, доля подделок составляет 7 % от общего объема лекарств [39].

Экономическая, коммерческая, социальная и наукоемкая составляющие фармацевтического рынка определяют его огромную привлекательность и дальнейший расцвет. Отсутствие же эффективной системы, регламентирующей весь комплекс вопросов, связанных с оборотом лекарственных средств, делает его еще более привлекательным для криминальных структур, главными мотивами которых являются исключительно экономические, а не социально-этические нормы.

По мнению 70 % россиян, проблема фальсификации является наиболее актуальной для сферы здравоохранения современной России. Однако если среди руководителей здравоохранения и сотрудников правоохранительных органов данный ответ выбрали соответственно 75 % и 80 % участников опроса, то среди потребителей лекарственных средств - лишь 54 % [39].

По нашему мнению, это связано с низким уровнем жизни, отсутствием общественной культуры здоровья, растущей тенденцией к самолечению, недостаточной информированностью потребителей о фальсификации лекарств, чрезмерным доверием к рекламе. Сравнительная оценка степени удовлетворения потребности населения в лекарствах и доли дохода, затрачиваемого на их приобретение, свидетельствует, что 49 % потребителей расходуют на лекарства менее 10 % своего бюджета, при этом лишь у 3 % потребителей потребность удовлетворена больше чем на 50 % [39].

Несмотря на то, что чаще всего подделывают дешевые, пользующиеся спросом, лекарства, лишь 3 % потребителей отметили данный вариант ответа [40].

В ходе исследования покупателям было предложено ранжировать по пятибалльной шкале основные источники при выборе лекарств. Анализ полученных данных показал, что на первом месте оказалась реклама, на втором - мнение знакомых из этого можно сделать вывод, о том, что в гражданском обществе преобладают неформальные правила, на третьем - назначение врача, на четвертом - личный опыт.

Значительная часть респондентов (30 %) не придают значения точности названия, упаковке, сроку хранения и другим подобным характеристикам лекарственных средств, что говорит о низкой предусмотрительности потребителей при покупке лекарств. При этом в качестве главной причины отсутствия улучшения здоровья при приеме лекарств 50 % участников опроса выбрали ответ «лекарство не подходит организму», 29 % - «врач неправильно назначил лекарство»,    21 % - «лекарство  оказалось поддельным» [39].

Таким образом, рядовой потребитель вряд ли может надеяться на свою защищенность со стороны врачей и милиции. Как показало исследование, в случае покупки фальсифицированных лекарств лишь 1 % опрошенных потребителей предпочитают обратиться в милицию и 11 % - в местные органы контроля качества [40].

Основным источником информации о фальсификации лекарственных средств для покупателей являются СМИ (54 % опрошенных). По 16 % респондентов ответили, что лечащие врачи «оказывают пациентам данную услугу», а также указали на и личный опыт приобретения лекарств; примерно столько же участников опроса (14 %) не имеют информации о подделках.

При этом анализ результатов анкетирования руководителей учреждений здравоохранения и сотрудников правоохранительных органов показал, что и они оказываются жертвами контрафактной продукции фармрынка: личный опыт приобретения лекарств является главным источником информации об их фальсификации соответственно для 9 % и 12% респондентов; всего же данный    ответ      использовали 50 %    руководителей   учреждений здравоохранения и 71 % сотрудников правоохранительных органов, принявших участие в опросе [22].

Вместе с тем проникновение на фармацевтический рынок контрафактной продукции приобретает все большую угрозу для потребителя, что отмечают и руководители здравоохранения, и сотрудники правоохранительных органов. По мнению участников опроса, доля фальсифицированных лекарств в России за последние два года увеличилась: данный ответ выбрали 82 % руководителей учреждений здравоохранения и 64% сотрудников правоохранительных органов [22].

Наиболее криминальным респонденты считают частный сектор сферы оборота лекарственных средств: 57 % сотрудников правоохранительных органов и 72 % руководителей учреждений здравоохранения. Вместе с тем соответственно 39 % и 20 % участников опроса ответили, что форма собственности в данном случае не имеет значения. По нашему мнению, причиной роста оборота фальсифицированных лекарственных средств является не увеличение частных форм предпринимательства в данной сфере, а отсутствие соответствующих организационно-правовых механизмов их функционирования [22].

О необходимости повышения эффективности деятельности государственных органов, занимающихся борьбой с контрафактной продукцией на фармацевтическом рынке, свидетельствует анализ результатов опроса руководителей учреждений здравоохранения, сотрудников правоохранительных органов и производителей лекарств. По мнению респондентов, ни один государственный орган не предпринимает эффективных мер по борьбе с контрафактными лекарствами.

Несмотря на то, что борьбой с фальсификацией лекарственных средств занимаются 17 государственных органов и 17 международных и профессиональных организаций, число контрафактной продукции продолжает расти. Основными причинами данного явления выступают: несовершенная правовая база в области оборота лекарственных средств, недостаточно жесткие санкции за нарушения, неадекватность правоприменительной практики существующего законодательства, коррумпированность госслужащих, недостаток политической воли со стороны Правительства РФ, влияние производителей фальсифицированной продукции на властные структуры, состояние системы здравоохранения в целом и, в частности, организация управления сферой оборота лекарственных средств.

В последнее время в средствах массовой информации появляется большое количество рекламы биологически активных добавок (БАД). Не редко в ней звучит заведомо ложная информация о потребительских свойствах БАД, так, например, их применение рекомендуют в качестве лечебных препаратов или указывают область применения, не соответствующую свидетельству о государственной регистрации. До сих пор допускается реализация БАД посредством дистанционных продаж, через дистрибьютеров, разносной торговли, т. е. вне стационарных мест торговли непосредственно по месту нахождения потребителя.

Такой вид торговли позволяет недобросовестным продавцам не соблюдать правила продажи, уходить от налогов, сбывать некачественный товар с нарушениями действующего законодательства, порой опасный для здоровья потребителя, тем самым, нанося немалый материальный и моральный ущерб потребителям.

Чаще всего «жертвами» недобросовестных продавцов становятся доверчивые граждане: пенсионеры, престарелые люди, инвалиды, которые, учитывая свое состояние здоровья, легко поддаются недобросовестной красочной рекламе и доверяют представленным СМИ сведениям о превосходных качествах изделий.

Следует остановиться и на таком виде хозяйственного преступления, как контрафактная продукция. Контрафактный товар - это любой товар, произведенный без разрешения правообладателей объектов интеллектуальной собственности, воплощенных в этом товаре.

Проводимая государством, особенно в последние годы, политика безопасности на рынке и в ходе реформы технического регулирования привела к резкому падению качества продукции на отечественном рынке, снижению контроля по ее производству и обороту. Потребительский рынок и продаваемая населению продукция сегодня представляемая опасность для здоровья граждан. Сегодня у нас нет ни одного сегмента рынка, который не контролировался бы криминалом. Государство пытается изменить ситуацию, и где-то ему это удается, нов целом, пока победить теневую экономику не удается [41].

Государство и потребители несут дополнительные трансакционные издержки, исчисляемые миллиардами долларов, не говоря уже о проблемах здоровья, а также правовых, экономических, социальных и нравственных издержках. С каждым годом криминализация большинства сегментов потребительского рынка растет, особенно в пищевой промышленности, торговле продовольственными товарами, в сегменте услуг массового спроса. Так, стабильно криминальной является сфера страховых услуг, которая последовательно продолжает узаконенный отъем денег у населения.

Количественные оценки контрафактных товаров носят приблизительный характер, поскольку официальная отчетность не может дать полного представления о теневых процессах.

По данным в обычных небольших магазинах контрафактную продукцию покупали 22,3 % опрошенных, в супермаркетах и гипермаркетах — 3,7 %, в универсамах и универмагах — 2,8 %. Примерно 1,6 % покупателей приобрели поддельные товары в фирменных магазинах [42].

Три четверти опрошенных заявили, что не подозревали о подделке, а остальные респонденты покупали подделки сознательно, оправдывая это своим низким доходом (57,7 %) и высокими ценами настоящих производителей (40,8 %). Если бы существовала специальная «горячая» телефонная линия для потребителей, по которой можно было бы сообщить о приобретенной подделке, то этой возможностью воспользовались бы 61,6 % граждан [42].

Наибольшая доля контрафакта пока выявляется на рынке аудиовизуальной продукции - около 80 %. Подделывается пятая часть рыбной и рыбоконсервной продукции. На долю мясных продуктов приходится около 17 % фальсификата. Чуть меньше подделок на рынке молочных продуктов. Также, по данным правоохранительных органов, подделывается около сорока процентов строительных материалов и порядка 20 % компьютерной техники [42].

По мере развития рынке производители находят новые способы обмана потребителей, например, накопительная дисконтная карта.

Приобретая товар, продавцы предлагают оформить дисконтную карту, гарантирующую определенную скидку от 3 % до 5 %, а если она еще и накопительная, то позволяющую значительно  экономить деньги от 10 % до 15 % от цены изделия.

Принимая такое предложение продавца, покупатель фактически заключает долговременное соглашение о добровольном предпочтении выбора продавца, (то есть приобретения товаров именно у этого продавца, а не у другого) при их огромном выборе на рынке потребительских услуг. С каждой покупкой на накопительной дисконтной карте растет общая сумма покупок, и в соответствии с ней растет и скидка.

В последнее время участились случаи, когда в момент совершения очередной покупки, покупателям сообщают, что накопительная дисконтная карта, полученная несколько лет назад, «аннулирована» или «...действует совсем другая, а Ваша не действительна».

К примеру, покупатель в течение четырех лет приобретал покупки с определенной скидкой, размер которой вырос от 3 % до 10 %. Покупатель, особенно имеющий небольшой достаток, в целях экономии семейного бюджета из года в год приобретает товар у одного и того же продавца в надежде получать максимальную скидку. В тот момент же, когда накопленная сумма позволяет получать максимальную скидку, покупателю объявляют об отмене накопительной дисконтной карты, либо предлагают обмен на другую без учета имеющейся накопленной суммы. То есть потребителю нужно начинать все сначала: чтобы рассчитывать на существенную скидку, нужно снова приобретать товары на значительные суммы у этого же продавца. В итоге – разочарование и понимание, что в очередной раз тебя обманули.

С точки зрения закона - продавец ничего не нарушил. Ведь дисконтная карта - это добровольный выбор покупателя. Продавец обещал определенные условия, но сроки не оговаривал. С другой стороны, дисконтную карту можно рассматривать как договор между продавцом и покупателем, заключаемым посредством аферты (предложения заключить договор) одной из сторон и ее акцепта (принятия предложения) другой стороной.

В соответствии с Гражданским Кодексом РФ односторонний отказ и изменение условий договора не допустимо. Изменение возможно по соглашению сторон или по решению суда.

Чтобы не попасть в ситуацию, когда Вам отказывают в предоставлении скидки или объявляют о не действительности имеющейся на руках дисконтной карты, следует до заключения договора (принятия предложения) внимательно ознакомиться с условиями, в том числе об условиях расторжения.

Сложной проблемой является сложившаяся ситуация в сфере жилищно-коммунального хозяйства (ЖКХ), которая в настоящее время находится в стадии реформирования.

Как известно, управление домами сейчас берут на себя управляющие компании (УК) и товарищества собственников жилья (ТСЖ). Основной проблемой является их низкий уровень информационного взаимодействия с населением, не позволяющий гражданам полноправно принимать участие в процессе реформирования ЖКХ, защищать свои интересы, отстаивать права при заключении договоров.

Управляющие компании заключают договоры с поставщиками жилищно-коммунальных услуг, осуществляют сбор денежных средств с населения, однако зачастую не переводят средства поставщикам услуг.

О хозяйственных преступлениях на потребительском рынке ской области можно судить по данным, предоставленным Управлением Роспотребнадроза.

За 9 месяцев 2010 г. в г. е в Управление поступило 941 устных и письменных обращений на нарушение прав потребителей непосредственно от граждан и через другие органы государственной власти. Письменных обращений поступило 803, что составило 85,3 % от общего количества (в 2009 г. - 82,0 %), что может свидетельствовать как об увеличении количества преступлений, так и о повышении активности потребителей.

Рассмотрено 937 обращений на нарушения прав потребителей. Результаты рассмотрения обращений в 90 % подтвердили обоснованность жалоб.

826 обращений или 88,1 % рассмотрены, даны ответы без проведения проверок.

23 обращения или 2,5 % направлены для рассмотрения по подведомственности   в другие органы. По 88 обращениям, что составило 9,4 %, проведены проверки и приняты меры в соответствии с действующим законодательством.

86 % от общего количества рассмотренных обращений были решены в досудебном порядке, сумма возврата потребителям составила 1723,0 тысячи рублей.

Анализ структуры обращений граждан по вопросам защиты прав потребителей свидетельствует, что чуть более половины обращений приходится на сферу торговли (51,3 %). Наиболее часто обращения граждан поступали на предприятия, реализующие технически сложные товары бытового назначения, а также мебель, обувь, пищевые продукты.

48,7 % от общего количества обращений поступило на сферу оказания платных услуг (выполнения работ). Обращения граждан были обусловлены, прежде всего, нарушением сроков ремонта технически сложных товаров (мобильных телефонов, холодильников и др.), а также сроков установки оконных конструкций, ненадлежащим качеством оказания услуг в сфере ЖКХ, образования, долевого строительства и финансов.

В целом анализ структуры письменных обращений характеризуется следующими показателями:

- на продажу технически сложных товаров поступило – 20,5 % обращений;

- швейных и меховых изделий, обуви – 6,5 %;

- пищевых продуктов – 10,1 %;

- на оказание услуг ЖКХ– 12,0 %;

- финансовых услуг – 7,9 %;

- услуг связи – 4,1 %.

По сравнению с первым кварталом 2009 г. увеличилось количество рассмотренных обращений граждан на нарушения их прав в следующих сферах потребительского рынка:

в сфере торговли:

- на продажу автомобилей, мототехники, номерных агрегатов – в 2 раза;

- на продажу мебели почти - в 2 раза;

- на продажу строительных материалов и изделий - в 1,7 раза;

         - на продажу текстильных, трикотажных, швейных товаров и обуви почти - в 1,5 раза;

- на продажу технически сложных товаров бытового назначения - на 22,0 %;

в сфере оказания услуг:

- на оказание услуг связи – в 1,7 раза;

- на оказание финансовых услуг – 3,1 раза.

В порядке досудебной защиты прав потребителей специалистами Управления оказывалась консультационная и правовая помощь. За указанный период по результатам рассмотрения 92 обращений возбуждены дела об административных правонарушениях.

В порядке ст. 47 ГПК РФ и ч. 3 ст. 40 Закона РФ «О защите прав потребителей» дано 71 заключение в судах и подано в суд пять заявлений в защиту прав потребителей.

В процентном отношении заключения по сферам деятельности представлены следующим образом:

- на сферу оказания услуг – 53,5 % (от общего количества);

- на финансовые услуги – 19,7 %;

- на продажу непродовольственных товаров (обуви, швейных изделий) – 45,0 %.

Управлением использовалась практика предъявления судебных исков в защиту неопределенного круга потребителей. Их подано пять, из них только одно рассмотрено, требования удовлетворены в полном объеме, остальные находятся на рассмотрении.

Данная форма защиты прав потребителей освобождает потребителей от обязанности доказывания наличия сферы потребительских правоотношений и факта противоправности действий ответчика. Единственный факт, который надлежит доказать потребителю в таком случае, это то, что он является участником правоотношений, являющихся предметом рассмотрения в гражданском деле Управления против недобросовестного хозяйствующего субъекта.

Наибольшее количество нарушений выявлено в сфере торговли непродовольственными товарами – 263 (26,0 %), 151(14,9 %) нарушений при реализации пищевых продуктов, 68 (6,7 %) нарушений при проверке деятельности ресторанов, кафе и других предприятий общественного питания. Выявлялись факты нарушений законодательных актов при оказании населению платных услуг: в сфере оказания финансовых услуг - 241 (23,8 %), жилищно-коммунального хозяйства - 43(4,2 %), здравоохранения и туризма -24 (2,4 %) и др.

За этот период в Управление поступило 1 222 обращения на нарушение прав потребителей, в том числе 1 062 письменных, что составило 86,9 % от общего количества (в 2009 г. – 62,7 %). Результаты рассмотрения обращений подтвердили их обоснованность в 90 % случаев.

Анализ структуры обращений граждан по вопросам защиты прав потребителей свидетельствует, что значительное их количество приходится на сферу торговли (51,1 %). Наиболее часто обращения граждан поступали на предприятия, реализующие технически сложные товары бытового назначения, а также мебель, обувь, пищевые продукты.

48,9 % от общего количества обращений поступило на сферу оказания платных услуг (выполнения работ). Обращения граждан были обусловлены, прежде всего, нарушением сроков ремонта технически сложных товаров (мобильных телефонов, холодильников и др.), а также сроков установки оконных конструкций, ненадлежащим качеством оказания услуг в сфере ЖКХ, образования, долевого строительства и финансов.

В целях реализации задач по защите прав потребителей по ской области в 2010 г. Было проведено 94 проверки в отношении хозяйствующих субъектов, осуществляющих свою деятельность в сфере оказания жилищно-коммунальных услуг.

В сравнении с 2009 г. количество проведенных проверок увеличилось на 77,4 %. В 63 проверенных  объектах выявлены нарушения, что составило 67,0 % от общего количества проверенных.

Проверками установлено 188 нарушений Закона РФ «О защите прав потребителей» и иных нормативных правовых актов РФ, регулирующих отношения между потребителями и хозяйствующими субъектами в сфере жилищно-коммунального хозяйства (ЖКХ).

В сравнении с 2009 г., в 2010 г. удельный вес выявленных нарушений к количеству проверок возрос почти на 39,6 % и составил 200,0 % (в 2009 г. – 53 проверки, 85 нарушений).

Анализ структуры выявленных нарушений показал, что хозяйствующими субъектами, в основном, нарушаются:

- «Правила предоставления коммунальных услуг гражданам» и другие нормативно-правовые акты, регулирующие отношения в сфере ЖКХ в 64,4 % случаях;

- требования Закона РФ «О защите прав потребителей» в 35,6 % случаях.

Сложившая ситуация с соблюдением действующего законодательства хозяйствующими субъектами способствовала увеличению количества жалоб и обращений граждан на хозяйствующие субъекты, предоставляющие жилищно-коммунальные услуги.

В 2010 г. в Управление поступило 206 письменных обращений от граждан на нарушения их прав при предоставлении жилищно-коммунальных услуг. В сравнении с 2009 г. количество поступивших обращений увеличилось на 45 % (в 2009 г. поступило 142 письменных обращения). Количественные показатели, характеризующие удельный вес каждой группы обращений граждан, свидетельствуют о доминирующей, как и в 2009 г., доле обращений, связанных с неудовлетворительным качеством жилищно-коммунальных услуг (в 34,5 % случаях). Кроме того, поводом обращений граждан явились:

- не соблюдение установленного порядка начислений оплаты за жилищно-коммунальные услуги - в 24,8 % случаях;

- не предоставление необходимой и достоверной информации, предусмотренной законодательством – в 18,0 % случаях;

- не выполнение жилищно-эксплутационными организациями обязанностей по содержанию общего имущества жилых многоквартирных домов – в 9,7 % случаях;

- иные нарушения прав потребителей (отказ от заключения договора управления многоквартирным домом с собственником помещений, понуждение к заключению договора на условиях исполнителя, наличие в договоре условий, ущемляющих права потребителей, не выполнение договорных обязательств и др.) в 13 % случаях.

Во второй половине 2010 г. увеличилось количество обращений граждан, касающихся «непрозрачности» деятельности управляющих организаций, необоснованности начисления платы и учета потребленных коммунальных ресурсов, непринятия мер по заявлениям граждан. Собственники квартир недовольны тем, как организовано управление их домом и как работает с потребителями управляющая организация. Наличие нарушений данного характера подтверждают результаты контроля и рассмотрения обращений, которые составляют более 20 % от общего количества. В Управление стали поступать обращения граждан, в том числе коллективные, по поводу обслуживания многоквартирного дома двумя управляющими организациями одновременно.

При рассмотрении обращений потребителей использовались различные формы и метод защиты нарушенных прав потребителей, в том числе сочетание мер административной и гражданско-правовой ответственности. На основании поступивших обращений граждан проводились внеплановые проверки, административные расследования.

За выявленные нарушения в отношении виновных лиц составлен 51 протокол об административном правонарушении. В суды направлено 21 исковое заявление в защиту неопределенного круга потребителей в отношении хозяйствующих субъектов, оказывающих услуги в сфере ЖКХ, или 58,3 % от общего количества поданных исковых заявлений.

По результатам контрольно-надзорной деятельности в сфере ЖКХ приняты следующие меры:

-по всем выявленным нарушениям хозяйствующим субъектам выданы предписания о прекращении нарушений прав потребителей, выполнение которых поставлено на контроль;

- составлено 115 протоколов об административном правонарушении;

- вынесено 95 постановлений об административном наказании в виде штрафов на сумму 202,1 тыс. рублей.

С целью получения информации и анализа преступлений в потребительской сфере, нами было проведено в соответствии с приложением Д социологической исследование в форме анкетирования, в котором приняли участие 200 респондентов.

О своих правах как потребителя знают лишь 27 % респондентов, 68 % знакомо частично и 5 % совсем не знают своих прав, что позволило констатировать наличие институциональных пустот информационного характера.

При проведении анкетирования респонденты отвечали, что они узнавали информацию о своих правах как потребителя преимущественно из СМИ телевидение, радио 44 % и газеты, журналы 23 %. При этом всего лишь 10 % респондентов изучали «Закон о правах потребителя», но необходимо отметить что сферой их деятельности является торговля. 11 % респондентов получили информацию из неформальных источников: от родственников, друзей, знакомых, соседей. 9 % респондентов узнавали о правах из интернета, 2 % хотели бы знать больше, но не знают где искать интересующую информацию и 1 % опрошенных узнавали о своих правах из других источников.

На вопрос с какими хозяйственными преступлениями встречались на потребительском рынке, респонденты ответили: 45 % встречали некачественную продукцию, 29 % сталкивались с нарушением санитарных норм в сфере торговли, 18 % встречали контрафактную продукцию, 3 % не замечали на потребительском рынке каких либо хозяйственных преступлений и 5 % не встречались с хозяйственными преступлениями.

 

 

Рисунок 2 - Частота встреч с хозяйственными преступлениями на                

                     потребительском рынке

 

На потребительском рынке 64 % респондентов иногда встречают некачественный товар, 30 % встречаются с некачественным товаром очень часто и 6 % опрошенных ответили, что не встречают некачественной продукции. На потребительском рынке а и ской области 62 % потребителей предпочитают более дорогой, но качественный товар, 34 % респондентов приобретают подделку (заведомо зная об этом), 4 % опрошенных предпочитают дешевый товар, но относительно низкого качества.

На вопрос что вы предпочтете в товаре: 86 % респондентов ответили, что качество, 9 % опрошенных выбирают низкую цену и только 5 % думают о престижности товара.

42 % респондентов считают, что скорее всего они покупали контрафактную продукцию, 30 % респондентов на потребительском рынке приобретали контрафактную продукцию, заведомо зная об этом и 28 % респондентов не приобретали контрафактной продукции.

В случае приобретения контрафактной продукции 54 % респондентов не принимали ни каких действий, 35 % относили обратно в место покупки и 11 % обращались в отдел по Защите Прав потребителей.

Из всех опрошенных респондентов только 15 % обращались в Общество защиты прав потребителей или правоохранительные органы в связи с нарушением прав потребителя и 85 % респондентов не обращалось, это можно объяснить сложившейся в гражданском обществе не доверием к органам защиты, так 37 % респондентов считают, что это пустая трата времени, 31 % опрошенных не видят в этом смысла. Так же 17 % респондентов не знают где оно находится, 4 % респондентов не устраивает режим работы общества защиты прав потребителей, 8% респондентов считают, что понесут при этом большие денежные затраты и 3 % не обращались по другим причинам.

Так при обращении в Общество защиты прав потребителей или правоохранительные органы респонденты получили результаты: 40 % ответили что нарушители были наказаны, 33 % респондентам не сообщили о результатах, 7 % респондентов  подавших  обращения оказались не правы и 20 % респондентов были другие результаты. 47 % респондентов удовлетворенны результатом, 33 % опрошенных удовлетворенны частично и 20 % респондентов не удовлетворенны результатом при обращении в Общество защиты прав потребителей или правоохранительные органы.

При вопросе оказывались ли вы повторно в той же ситуации: 46 % респондентов ответили, что нет, 31 % респондентов не оказывались в той же ситуации благодаря своему предшествующему опыту, что свидетельствует об изменение норм поведение индивидов и все же 23 % респондента оказались повторно в этой же ситуации, это говорит о неизменности норм, здесь можно сделать предположение и о том, что индивиды поглощены рутиной, оппортунистическим поведение как потребителя. Это приводит к отчуждению человека от условий своей жизнедеятельности, к социальной дезинтеграции, слабой социализации и т. п. В этом случае возникает не согласованность и конфликт между предписанными обществом целями и институциональными средствами их достижения. Так на характеристики товара (срок годности, упаковку, точность названия) 30 % респондентов обращают внимание, но иногда, а вот 6 % респондентов совсем не обращают внимание на характеристики товара и   32 % респондентов интересуются, но только иногда информацией о производителе, сроке гарантии и 7 % респондентов не интересуются этой информацией. Что приводит к повторной ситуации.

Рассказывали ли вы своим знакомым, родственникам, коллегам и т. п о ситуации с которой столкнулись: 69 % респондентов охотно рассказывали, вследствие чего 19% респондентов считают, что их родные, знакомые, коллеги и т. п воспользовались их советами и 13 % респондентов уверены что они не попали в подобную ситуацию, 25 % респондентов не захотели поделиться со своею проблемой и 4 % респондентов считают, что они должны учиться на своих ошибках, что ограничивает формирование соответствующих норм и традиций. Позволяющих заполнить институциональные пустоты, тем самым индивиды сами загоняют себя в «институциональную ловушку», 2 % респондентов не рассказали о случившимся только потому, что им стыдно.

В результате проведенных исследований выявлено, что взаимодействие потребителя и государства в лице соответствующих структур в настоящее время практически отсутствует. Прежде всего это касается явно недостаточной информированности потребителей о существовании на российском рынке хозяйственных преступлений, чрезмерного доверия потребителей рекламе, мнению знакомых и личному опыту. В условиях низкого уровня платежеспособности и степени удовлетворения потребности в товарах, отсутствии механизма реализации государственных гарантий по обеспечению населения качественными товарами российские потребители находятся в полной зависимости от личных интересов субъектов предложения потребительских товаров, которые зачастую избирают методы преступной конкуренции. Как показывает российская практика, именно производители совершающие хозяйственные преступления, а не государственные органы преуспели в формировании потребительского спроса.

2.3 Предупреждение и пресечение преступности на отечественном потребительском рынке: возможности и ограничения

 

Как было выявлено выше, экономическое преступление имеет место в том случае, если субъект в процессе реализации общественного договора преследует свои цели в ущерб интересам других членов общества.

Если за преступлением следует быстрое и справедливое наказание, то это достаточно эффективное средство сдерживания преступности. Необходимо приучить преступников к мысли о том, что нарушение закона для них не только невыгодно, но и невозможно.

Однако практика показывает, что стратегия сдерживания преступности принесет больше успеха, если в первую очередь сосредоточить усилия на устранении ее первопричин, а не последствий. Поскольку для некоторых хозяйствующих субъектов преступление становится единственным способом выжить, то одна из задач — создать эффективные условия функционирования, устраняющие желания и возможности нарушать закон.

Например, развитие сферы потребительского рынка в сторону усиления специализации на обслуживании географических групп населения должно снижать издержки обмена и повышать эффективность системы. Это позволит заинтересовать товаропроизводителя воздействовать через малое число крупных оптовиков на уровень розничных цен, создать более честную конкурентную среду на потребительском рынке товаров и услуг, а значит уменьшить и возможности оппортунистического поведения производителей.

С целью минимизации преступных действий в сфере потребительского рынка меры предупреждения преступности должны быть дополнены и мерами контроля за производителями. К средствам контроля относятся: функциональное разделение полномочий исполнительной, законодательной, независимой судебной властей; вертикальное разделение ветвей власти. Законодательство защищает права потребителей, заставляя юридические лица выпускать доброкачественную продукцию, различные фирмы и индивидуальных предпринимателей профессионально и качественно выполнять работы и оказывать услуги. Нормативные правовые акты регулируют отношения с участием потребителей, определяют права потребителей, механизм их реализации и защиты.

Управление Роспотребнадзора по ской области в 2010 г., осуществляло контроль за соблюдением законодательства в сфере защиты прав потребителей на потребительском рынке г. а, в том числе в наиболее проблемных секторах (ЖКХ, финансовые услуги, и др.).

Проведено 484 проверки по вопросам соблюдения хозяйствующими субъектами областного центра правил торговли и оказания услуг, что составляет 96,6 % к уровню 2009 г. из них 325 плановых проверок (67,1 %) и 159 внеплановых проверок, из которых 101-проведена по жалобам потребителей (в 2009 г.-128).

По сравнению с 2009 г. количество проверок сократилось на 3,4 %.

Из 484 проверок 220 или 45,5 % проведено в сфере торговли и 264 проверки или 54,5 % - в сфере услуг из них:

- 99 проверок в отношении хозяйствующих субъектов, реализующих продовольственные товары (20,5 %);

- 121 проверка в отношении предприятий торговли непродовольственными товарами (25,0 %);

- 30 проверок в отношении предприятий общественного питания (6,2 %);

- 37 проверок в отношении предприятий ЖКХ (7,6 %);

- 21проверка в сфере оказания платных медицинских услуг (4,3 %);

- 21 проверка в сфере финансовых услуг (4,3 %);

- 12 проверок в сфере оказания туристских услуг (2,5 %);

- 11 проверок в сфере оказания услуг образования (2,3 %);

- 132 проверки в сфере оказания прочих услуг (27,3 %) и т.д.

При проверках хозяйствующих субъектов выявлено 1013 нарушений т.е. по 2,1ед. на 1проверку (в 2009 г.- 545 нарушений или 1,1ед.) Закона РФ «О защите прав потребителей» от 07.02.1992 г. № 2300-1 и других нормативных законодательных актов. Из них в сфере торговли - 414 нарушений, в сфере оказания услуг - 599 нарушений.

За указанный период по результатам рассмотрения 118 обращений возбуждены дела об административных правонарушениях.

В порядке ст. 47 ГПК РФ и ч. 3 ст. 40 Закона РФ «О защите прав потребителей» дано 89 заключений в судах и подано в суд семь заявлений в защиту прав потребителей (в 2009 г.- 31заключение и три заявления), т.е. количество заключений возросло почти в 3раза, а заявлений – в 2 раза.

Данная форма защиты прав потребителей освобождает потребителей от обязанности доказывания наличия сферы потребительских правоотношений и факта противоправности действий ответчика.

По результатам проверок и административных расследований привлечено к административной ответственности 429 должностных и юридических лиц на которых наложены штрафы в сумме 1 005,8 тыс. рублей.

Эффективным методом как предупреждения, так и пресечения экономических преступлений может выступать метод морального убеждения. Власти активно призывают граждан не приобретать колбасу, водку и лекарства по подозрительно низким ценам, не поддерживать производителей пиратских дисков и кассет в ущерб добросовестным производителям, выплачивающим все положенные налоги. Они объясняют, что производство подлинного продукта увеличивает издержки и добавляет затраты на разнообразные исследования, маркетинг, рекламу, сервис.

Однако многие институты - от системы образования до рекламы в частности и СМИ в целом — функционируют именно таким образом, чтобы формировать из рядовых граждан послушных покупателей, находящихся в подчинении у крупных корпораций. Такое положение дел представляет собой продукт усилий обладающих властью производителей. Превращения людей в легко управляемый элемент корпоративной системы и возможность реализации контрафактной продукции происходит в результате:

- формирования восприятия контрафакта путем скрытой рекламы, покупатели привыкают к бренду, даже если он поддельный, а привычки людей инертны;

- своеобразного разделения рынков, при котором компании, представляющие оригинальную продукцию, не рассматривают контрафактщиков как прямых конкурентов, существуя с ними как бы в параллельных мирах;

- неграмотности в вопросе защиты своих прав; страха от соприкосновения с криминалом;

- трудоемкости правозащитных действий;

- восприятия западными компаниями контрафакта как неизбежного атрибута российского рынка, т.е. контрафакт видится как элемент местных правил игры, проявление «российского колорита»;

- получения правообладателями в России «комиссионных» от контрафактщиков, что свидетельствует о теневом сговоре;

- антистимулов для борьбы с контрафактом, заложенных в самом законодательстве.

Подделки же наносят урон государству, который оценивают в 3 млрд. долл. ежегодно. Их качество всегда хуже по сравнению с подлинниками, они приводят к финансовым потерям добросовестных производителей. К тому же распространение контрафактной и фальсифицируемой продукции незаконно и, значит, связанно с другими областями криминала.

От контрафакта несут потери правообладатели и государство. Таможня, суды, правоохранительные органы - это основные органы для государственной борьбы с контрафактом, они получают разные оценки бизнеса и предъявляют к нему разные претензии и ожидания. Налаживание отношений бизнеса и власти в деле борьбы с контрафактом составит суть отношений власти и бизнеса в ближайшем будущем. Основная интенция власти в этих взаимоотношениях - пробудить активность правообладателей в борьбе с контрафактом, тогда как бизнес ожидает от власти создания условий, при которых эта борьба будет более эффективной и менее рискованной.

В последние годы произошли значительные изменения в отношениях предпринимателей и таможни. Изменения не сводятся к активизации и росту ответственности таможни. Более значимы изменения «правил игры». Наиболее существенное: признание таможней серого (или параллельного) импорта за род правонарушений. Серый импорт — это не санкционированные правообладателями поставки оригинальной (т.е. неподдельной) продукции в ту или иную страну. То есть имело место расширение понятия контрафакта (помимо подделок в него стали включать серый импорт) в практическом, а не в юридическом смысле, изменение практики охраны «правомонополии».

Таможня попыталась остановить контрафакт, включая серый импорт, с помощью новой для России (но не для мировой таможенной практики) формы защиты рынка — реестра объектов интеллектуальной собственности ФТС. Речь идет о списке товарных знаков, регистрируемых самими правообладателями, с указанием полного списка фирм, которым правообладатель доверяет импорт своей продукции.

Однако сознательных правообладателей, внесших свои товарные знаки в реестр объектов интеллектуальной собственности ФТС, было немного. В этом реестре к концу 2007 г. оказалось только около 900 наименований. Причина этого в бюрократических трудностях регистрации, в непонимании некоторыми фирмами действенности этой меры, в боязни открывать перед государством полную информацию и в желании сэкономить. Так сама регистрация требует незначительных затрат, а «обслуживание» взаимоотношений с таможней означает потерю больших средств для фирмы, поскольку необходимо командировать сотрудников к месту задержания груза, нести судебные издержки, консультировать, отвлекаться на экспертизы и прочее. Если компании оценивают урон, наносимый контрафактом, включая серый импорт, как несущественный, то желание сэкономить перевешивает декларативную установку на борьбу с контрафактом. При игнорированиях сигналов таможни место в реестре аннулируется.

Именно поэтому таможня, не получив необходимых результатов от агитации правообладателей, выступила с инициативой введения принципа ex officio. Принцип ex officio означает, что ФТС может задерживать подозрительный груз и возбуждать судебное дело по собственной инициативе, т.е. без участия правообладателя.

Кроме того, таможня добилась увеличения сроков исковой давности с одного до трех лет, а также стала использовать в своей работе базу данных Роспатента, что несопоставимо шире собственного реестра объектов интеллектуальной собственности и фактически покрывает весь спектр товарных знаков.

Поскольку оборот контрафакта неизбежно сопровождался неуплатой налогов, незаконным предпринимательством, недобросовестной конкуренцией и прочее, таможня привлекает к борьбе с нарушителями разные ведомства, используя многочисленные формальные основания.

И если таможня не могла по какой-то причине остановить поток контрафакта, она, используя контакты с другими проверяющими и контролирующими инстанциями, добивается закрытия фирм-нарушителей уже на этапе розничной торговли. Следовательно, начал складываться механизм взаимодействия различных госорганов в решении проблем контрафакта при активном начале таможни.

Это связано с двумя обстоятельствами. Во-первых, суды, в отличие от таможни, позиционируются как самостоятельная ветвь власти, что дает им возможность менее энергично реагировать на фактически прямой призыв государства активно бороться с контрафактом. Во-вторых, судебная система неоднородна. Дела по контрафакту могут рассматриваться как в судах общей юрисдикции (при возбуждении уголовных или гражданских дел), так и в арбитражных судах. Поскольку хозяйственные преступления можно рассматривать и как незаконное предпринимательство, и как недобросовестную конкуренцию, и как нарушение исключительных прав на товарные знаки и как многое др.

Мягкое отношение к контрафактщикам объясняется тем, что поддельная продукция, как правило, не несет угрозы для здоровья потребителей. А субъективное восприятие судей в вопросах интеллектуальной собственности сформировалось еще и потому, что в таких делах трудно определить размер ущерба.

Во-первых, как правило, отсутствуют точные и достоверные данные об объеме контрафрактных продаж. К тому же весьма странно трактовать эти объемы как упущенную выгоду правообладателя, поскольку контрафакт часто реализовывается по другим ценам, через иные каналы сбыта, то есть обслуживает категорию покупателей, не охваченную правообладателем.

Во-вторых, трудно оценить ущерб, наносимый самому бренду.

Подчеркнем, что претензий к законодательству почти не стало. Нарекания вызывает исключительно практика правоприменения. Впрочем, нет, наверное, страны, где бы люди были довольны тем, как расследуется дело, как проводятся суды. Поэтому общее суждение о недовольстве правоприменения нуждается в конкретизации. Недовольство правообладателей вызывают:

- сроки решения вопросов в суде;

-   место таких вопросов в приоритетах судебной системы;

- неготовность многих судей признать серый импорт, т.е. незаконный ввоз оригинальной продукции, за правонарушение. Судьи иногда искренне убеждены, что если товар оригинальный, то не так важно, кто его завез в Россию. Дела по серому импорту решаются в суде трудно, и решения об уничтожении такой продукции добиться почти невозможно;

- мягкость приговоров по делам о контрафакте, поскольку в обыденном сознании такого рода нарушения не считаются серьезными. К тому же если дело возбуждается против конкретного человека, организующего этот бизнес, то взыскать с него иногда нечего. Заметим, что тенденцией последних лет становится замена оптовых организаций, которые завозили крупные партии контрафакта, частными предпринимателями, которые везут небольшие объемы. Поэтому проблема взыскания с них чего-либо становится все более острой.

Однако — и предприниматели это осознают — судьи действуют в рамках процессуальных норм, что предопределяет сложность доказательной базы и мягкость наказания, в результате чего контрафакт остается высокоприбыльным и низкорискованным видом криминального бизнеса.

Отношения бизнеса с правоохранительными органами остаются непростыми. Суть проблемы — взаимные претензии к недостаточной активности. Участники конфликта считают противоположную сторону недостаточно мотивированной в борьбе с контрафактом.

Претензии правообладателей к правоохранительным органам также значительны и заключаются в следующем: недостаточная эффективность и инициативность; включенность в компании (зачистка рынков от пиратских дисков и пр.); стремление к эффектным разоблачениям.

Трудности борьбы с контрафактом с помощью органов правопорядка связаны с рядом объективных обстоятельств:

- трудности кадровые, поскольку речь идет о довольно специфическом виде расследования;

- по закону любым действиям предшествуют пресечения, что удлиняет процесс, кроме того, иногда после предупреждения распространение контрафакта не прекращается, а перемещается в другую точку;

- приоритет уголовных дел;

- сложность сбора доказательной базы;

- в отличие от таможни МВД не имеет правовой основы бороться с серым импортом, ограничиваясь подделками, это ограничивает заинтересованность правообладателей в сотрудничестве;

- очень трудно доказать связь производителя и реализатора, без чего нет доказательства умысла противоправного действия, а продавец представляется в роли добросовестно заблуждающегося;

- законодательная граница минимального ущерба для возбуждения дела (не менее 250 тысяч рублей). Подчеркнем, что это минимальный ущерб для одного правообладателя. То есть хозяин палатки, где торгуют исключительно или в значительной степени контрафактом, может на законном основании продолжать свою деятельность, если у него собрана продукция разных фирм, каждую из которых он представляет на более скромную сумму.

В целом взаимоотношения правообладателей и правоохранительных органов укладывается в одну из трех моделей.

Первая - модель активного участия правообладателей в виде самостоятельных расследований с последующим подключением правоохранительных органов к уже готовым для дознания делам. «Правоохранительным структурам нужно собрать дело, найти доказательную базу, все задокументировать и потом все в готовом виде им передать, чтобы они начали действовать».

Вторая - модель пассивного участия в виде присоединения к инициативам органов. Так, многие фирмы предпочитают не проводить собственных расследований и даже не ведут собственного мониторинга рынка, пользуясь исключительно официальной статистикой по контрафакту, какой бы противоречивой она ни была. Они участвуют только в тех делах, которые были инициированы правоохранительными органами. Вклад правообладателей в этом случае, как правило, ограничен консультационной поддержкой и возбуждением судебных дел.

Третья - модель саботажа, т.е. блокирования инициатив правоохранительных органов. Противодействие имеет под собой несколько не сводимых воедино оснований. Например, желание правообладателей сэкономить время и деньги, страх в случае силового давления на заявителя и прочие причины, диктующие рациональность пассивного поведения.

Но самое главное, что лежит в основе «модели саботажа», - правообладателям выгоднее договориться с контрафактщиками, чем заводить уголовное дело. Нарушители готовы платить «отступные» в виде лицензионных платежей и неформальных подношений за закрытие дела. Таким образом, один тип преступного поведения порождает другой.

Правообладатели, очевидно, несут издержки от контрафакта, ведь он забирает часть рынка, компрометирует качество продукта. Есть и косвенные потери, связанные с необходимостью снижать цены и проводить различные распродажи под давлением контрафактного демпинга. Очевидно, что правообладатели, страдающие от контрафакта, должны быть однозначно нацелены на борьбу с ним. Однако это носит лишь декларативный характер. Поэтому усилия представителей госорганов порой неоправданы, не будучи поддержанными правообладателями. Заметим, без заинтересованности последних довести дело до судебного решения почти невозможно.

Пассивность правообладателей в борьбе с контрафактом объясняется следующим:

- экономическая нецелесообразность антиконтрафактных действий, что связано с малыми объемами контрафакта:

- антиконтрафактная деятельность требует отвлечения значительных ресурсов (временных, финансовых и человеческих);

- боязнь испортить имидж компании.

Нет единого измерения отношений бизнеса и власти в деле борьбы с контрафактом. Таможня, суды, правоохранительные органы как основные институты государственной борьбы с контрафактом получают разные оценки бизнеса и сами предъявляют к нему разные претензии и ожидания.

Поэтому налаживание этих отношений - процесс многомерный и требующий детальной проработки. Основная интенция власти в этом диалоге - пробудить активность правообладателей в борьбе с контрафактом, тогда как бизнес ожидает от власти создания условий, при которых эта борьба будет более эффективной и менее рискованной.

Для того чтобы контроль в действительности стал приемлемым, требуется нечто большее; то, что пока еще находится в зародышевом состоянии, а именно — экономика ответственности, развитой и укоренившейся в действующей сегодня деловой этике.

В России необходимо формирование гражданского общества, которое опиралось бы на формальные правила поведения, а добросовестная конкуренция, ликвидация информационных пустот средствами массовой информации должны способствовать развитию правовых отношений в обществе и изменению стереотипов поведения.

В случае «слабого» государства ввод новых формальных правил будет затруднен противодействием заинтересованных групп, использующих неформальные практики для максимизации своих клановых интересов, что может не всегда согласовываться с целями общественного благосостояния. Поэтому сложившиеся в российской экономике неравновесные ситуации являются следствием действий не только государства в целом, но и социальных групп (групп специальных интересов), которым состояния неравновесия выгодны (и, значит, эффективны) и от чьих позиций зависит как введение новых формальных правил, так и формализация бытующих неформальных практик.

Заключение

 

В дипломной работе в основу анализа хозяйственных преступлений на потребительском рынке положена теоретическая система институционального направления экономической мысли. Ее основной особенностью является попытка преодолеть аксиому полной рациональности, абсолютной информированности экономических агентов; учет влияния на экономическое поведение формальных и неформальных норм, ценностей, стереотипов мышления.

Экономическая преступность – это разновидность экономического поведения, характеризующегося отклонением от общепризнанного порядка. Ее объективной основой выступает недостаток норм и (или) их несоответствие потребностям частного и общественного развития.

Преступное поведение хозяйствующих субъектов рассматривается как оппортунистическое, представляющее собой преследование личного интереса с использованием коварства.

Стремление к оппортунистическому поведению порождают изменения моральных норм и (или) слабые санкции за нарушение правовых норм. Распространенность оппортунистического поведения в целом повышает издержки заключения и реализации контрактных обязательств, подрывает доверие, повышает неопределенность результата и несовпадение с интересами контрагента.

Вне всякого сомнения, за преступлением должно следовать быстрое и справедливое наказание как достаточно эффективное средство сдерживания преступности. Но как показала практика, для сдерживания преступности в первую очередь необходимо сосредоточить усилия на устранении ее первопричин, а не последствий.

Формирование рыночной экономики в России невозможно без создания эффективной системы институтов. Новая институциональная система предполагает не только модификацию уже существующих институтов, перераспределение функций между ними, но также и создание новых их видов. В условиях, когда новые институты еще не созданы или не работают, а старые не эффективны, преступная деятельность становится неотъемлемой составной частью экономических процессов. Именно поэтому в России в начале 1990-х годов процесс эволюции потребительских рынков можно охарактеризовать как стихийный, сопровождавшийся их быстрым подъемом не в последнюю очередь за счет преступной деятельности.

Современная российская институциональная среда характеризуется так же наличием высоких трансакционных и трансформационных издержек, связанных с заменой старых институтов, отсутствием мотивации для создания новых. Кроме того, большие территориальные границы, отсутствие развитой коммуникационной и транспортной сети выступают предпосылками преступного поведения хозяйствующих субъектов.

Среди хозяйственных преступлений на российском потребительском рынке наиболее распространенным является обман потребителей, который может принимать форму обмеривания, обвешивания, обсчета, введения в заблуждение относительно потребительских свойств или качества товара (услуги) или иного обмана потребителей.

Побуждающим мотивом к совершению экономического преступления является желание получить значительную прибыль в условиях усиления конкуренции на потребительском рынке за счет недобросовестного участия в ней; как следствие обостряются проблемы реализации товаров, формируются высокие издержки при движении товаров и услуг от поставщиков к потребителям, подрывается институт доверия, который часто невозможно восстановить. То есть продавцы сами создают и воспроизводят среду, в которой преступное поведение оказывается более выгодным.

Существование институциональных пустот, несовершенство законодательной базы, несогласованность деятельности органов государственного контроля и не информированность потребителя о результатах их деятельности приводят к многочисленным фактам многократного обмана покупателей одним и тем же товаропроизводителем.

Оппортунистическое поведение фирм на российском потребительском рынке объясняется и преобладанием краткосрочных целей, отсутствием стимулов завоевывать доверие покупателей, производить качественную продукцию; часто сопровождается предоставлением ложной информации своим клиентам. В результате этого индивиды сталкиваются с неопределенностью будущего, с неполнотой имеющейся в их распоряжении информации, следовательно, они не в состоянии придерживаться оптимизирующего поведения. При этом анализ показал, что, как правило, покупатели с низкими доходами сами осознано придерживаются оппортунистической модели поведения. Например, предпочитая дешевую подделку более дорогому и качественному товару.

На основании сказанного выше можно констатировать, что российская экономика переполнена проявлением недоверия и хозяйственных преступлений, среди прочего, и потому, что и продавцы, и покупатели не полностью подчиняются институтам или действию общественной морали. Анализ хозяйственных преступлений на потребительском рынке показал, что нарушения законов становятся социальной нормой, а законопослушное поведение – отклонением от этой нормы. Рациональной становится модель пассивного поведения, в соответствии с которой выгоднее не реагировать на существующие нарушения. В обыденной сознании укрепилось представление о несерьезности нарушения при торговле контрафактной продукцией, а западные компании воспринимают контрафакт как необходимый атрибут российского рынка, элемент местных правил игры.

Сложившаяся ситуация приближает отечественную экономическую систему не к цивилизованной рыночной экономике, а к псевдорыночному хозяйству криминального типа. Движение к истинно рыночной экономике возможно лишь в том случае, когда большинство хозяйствующих субъектов будет следовать правилам игры, присущим такой экономике, и не будет в массовом порядке нарушать как формальные, так и неформальные нормы поведения.

Так как на российском потребительском рынке отсутствуют внутренние механизмы регулирования хозяйственных преступлений, то возникает необходимость вмешательства внешней организации – государства.   На современной этапе развития экономики потребительский рынок должен регулироваться государством как путем жесткого отсечения и/или материального наказания недобросовестных производителей, так и мягкого воздействия на потребителей путем информационного просвещения, например, через разъяснение прав потребителей в средствах массовой информации.

Формирование же института гражданского общества должно способствовать перерастанию локальных позитивных норм, которыми руководствуются меньшая «прогрессивная» часть российского общества, в нормы, действующие в рамках общества в целом. Становление среднего класса будет способствовать постепенной интериоризации формальных институтов, без которой невозможно не только нормальное функционирование, но и само существование цивилизованной рыночной экономики.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список использованных источников

 

1 Вольчик, В. В. Иерархия и комплементарность институтов в рамках хозяйственного порядка / В. В Вольчик, И. В. Бережной // ТЕRRА ECONOMICUS Экономический вестник Ростовского государственного университета. - 2009. – Т. 7. - № 2. - С. 65-73. - ISSN 1726-4618.

2 Дементьев, В. В. Что мы исследуем, когда исследуем институты? /  В. В. Дементьев // ТЕRRА ECONOMICUS Экономический вестник Ростовского государственного университета. - 2009. - Т. 7. - № 1. - С. 13-30. - ISSN 1726-4618.

3 Гриценко, С. А. Экономические преступления как институциональные девиации / С. А. Гриценко // Научные труды ДонНТУ. Серия: экономическая. Выпуск 31-3.- С. 17-21. - ISSN 2077-1908.

4 Михайлов, А. М. Институциональные отношения, интересы и правовые   нормы / А. М. Михайлов // Вопросы  экономики  и права. Научно-информационный журнал. - Самара : Изд-во ООО «24-Принт», - 2010. - № 5. - С. 34-41. - ISSN 2221-7347.

5 Петросян,  Д. С.    Интегративная    модель  поведения человека / Д. С. Петросян // Общественные науки и современность. - 2008. - № 3. - С. 39-51. - ISSN 0869-0499.

6 Латов, Ю. В. Экономическая  теория преступлений  и наказаний / Ю.  В. Латов // Вопросы  экономики. - 1999. - № 10. - С. 60-75. - ISSN 0042-8736.

7 Латов, Ю. В. Запретить нельзя разрешить: экономический анализ институтов прогибиционизма и антипрогибицинизма / Ю. В. Латов // ТЕRRА ECONOMICUS Экономический вестник Ростовского государственного  университета. - 2009. – Т. 7. - №4. - С. 9-30. - ISSN 1726-4618.

8 Ларичев, В. Д. Организованная  преступность  в сфере экономики / В. Д. Ларичев // Финансовый бизнес. - 2004. - № 2 . - С. 71- 80. - ISSN 2075-1990.

9 Айдинян, Р. М. Неформальный экономика в контексте преступности: попытка классификации / Р. М. Айдинян, Т. В. Шипунова // Социологические исследования. - 2003. - № 3. - C. 115-118. - ISSN 0132-1625.

10 Носова, О. В. Проблемы формирования институтов рыночной системы / О. В. Носова // ТЕRRА ECONOMICUS Экономический вестник Ростовского государственного университета. - 2008. – Т. 6. - № 2. - С. 74-81. - ISSN 1726-4618.

11 Беккер, Г. Человеческое поведение: экономический подход = Human behavior: Economical approach: эконом. подход: избран. труды по эконом. теории: [пер с. англ.] / Г. С. Беккер. - М. : ГУ ВШЭ, 2003. - 672 с. - ISBN 5-7598-0173-2.

12 Горленко С. В. Преступления в сфере экономической деятельности / С. В. Горленко // Аудиторские ведомости. - 2004. - № 11. - С. 73-82. - ISSN 1727-8058.

13 Журавлев, С. Хороша для бюджета, нейтральна для  общества /  С. Журавлев // Эксперт. - 2010. - № 14. - С. 46-48. - ISSN 1815-4358.

14 Радаев, В. Российский бизнес: на пути к легализации? / В. Радаев // Вопросы экономики. - 2002. - № 1. - С. 68-87. - ISSN 0042-8736.

15 Балацкий, Е. Постсоциалистический российский бизнес: противоречия развития и результаты функционирования / Е. Балацкий // Общество и экономика. - 2005. - № 7. - C. 97-131. - ISSN 0207-3676.

16 Вольчик, В. В. Экономическое поведение в контексте эволюции институтов / В. В Вольчик, Т. А. Зотова // ТЕRRА ECONOMICUS Экономический   вестник Ростовского государственного университета. - 2010. - Т. 8. - № 4. - С. 162-167. - ISSN 1726-4618.

17 Государство в меняющемся мире (Всемирный банк. Отчет о мировом развитии, 1997, Краткое содержание) // Вопросы экономики. - 1997. - № 7. - С. 15-19. - ISSN 0042-8736.

18 Тамбовцев В. Институциональная  динамика в переходной экономике / В. Тамбовцев // Вопросы экономики. - 1998. - № 5. - С. 29-40. - ISSN 0042-8736.

19 Володина, Д. Д. Фигура потребителя в работах теоретиков «постиндустриального общества» / Д. Д. Володина // ТЕRRА ECONOMICUS Экономический вестник  Ростовского государственного университета. - 2010. - Т. 8. - № 4. - С. 90-93. - ISSN 1726-4618.

20 Рубченко М. Машина заднего хода / М. Рубченко // Эксперт. - 2010. - № 25. - С. 24-25. - ISSN 1815-4358.

21 Капелюшников, Р. Где начало того конца? / Р. Капелюшников // Вопросы экономики. - 2001. - № 1. - С. 138-156. - ISSN 0042-8736.

22 Скуфьина, Т.П. Институциональная стабилизация российского рынка как препятствие формированию эффективных  рыночных институтов / Т. П. Скуфьина // Труды Института экономики карельского НЦ РАН. - Выпуск 7. - 2003. - С.77-90. - ISSN 2077-1908.

23 Радаев, В. Деформализация правил и уход от налогов в российской хозяйственной  деятельности / В. Радаев // Вопросы экономики. - 2001. - № 6. - С. 60-79. - ISSN 0042-8736.

24 Барсукова, С. Ю. Трансакционные издержки вхождения на рынок предприятий малого бизнеса / С. Ю. Барсукова // Проблемы прогнозирования. - 2000. - № 1. - С. 108-119. - ISSN 0868-6351.

25 Манохина, Н. В. Феномен институционального вакуума: сущность, причины возникновения и диагностика / Н. В. Манохина // Психология и экономика. - 2008. - Т. 1. - № 1-2. - С. 140-145. - ISSN 2070-4437.

26 Латов, Ю. В. Экономические детерминанты преступности в зарубежных    странах   (обзор криминометрических исследований) /   Ю. В. Латов // ТЕRRА ECONOMICUS Экономический вестник Ростовского государственного университета. - 2010. – Т. 8. - № 3. - С. 56-78. - ISSN 1726-4618.

27 Звоновский, В. Б. Повседневное межиндивидуальное безличное доверие как фактор хозяйственной деятельности / В. Б. Звоновский // Мир России. - 2007. - № 2. - С. 133-151. - ISSN 1811-038Х.

28 Корнаи, Я. Честность и доверие в переходной экономике / Я. Корнаи // Вопросы экономики. - 2003. - № 9. - С. 23-29. - ISSN 0042-8736.

29 Розанова Н. М. Эффект репутации на рынках доверительных товаров: деятельность ИТ-компаний в России / Н. М. Розанова, С. С. Бакаев // ТЕRRА ECONOMICUS Экономический вестник Ростовского государственного университета. - 2010. – Т. 8. - № 2. - С. 44-56. - ISSN 1726-4618.

30 Долгополова, О. Потребительский рынок региона и осуществление государственного контроля в этой сфере / О. Долгополова // Социальная политика и социальное партнерство. - 2010. - № 7. - С. 65-70. - ISSN: 2073-5790.

31 Долгополова, О. Осуществление государственного контроля в сфере потребительского рынка / О. Долгополова // Социальная политика и социальное партнерство. - 2010. - № 12. - С. 48-53. - ISSN: 2073-5790.

32 Балабанова, Е. С. Особенности российской экономической ментальности / Е. С. Балабанова // Мир России. - 2001. - № 3. - C. 67-77. - ISSN 1811-038Х.

33 Хабаров, Л. А. Поведение предпринимательских организации как эволюционирующая система / Л. А. Хабаров // Экономика образования. -2006. - № 6. - С. 92- 100. - ISSN 1609-4654.

34 Милгром, Я. О чем вам не расскажет продавец: игры убеждения и раскрытие    информации / Я. О Милгром //    Вопросы экономики. - 2009. - № 3. - С. 17-29. - ISSN 0042-8736.

35 Григорьева, М. Н. Многокритериальный контроль товаров как основа обеспечения их безопасности и конкурентоспособности / М. Н. Григорьева // Стандарты и качество. - 2008. - № 11. - С. 67-69. - ISSN 0038-9692.

36 Розмаинский, И. В. Почему «развитие капитализма» сопровождается ухудшением качества товаров? / И. В. Розмаинский // ТЕRRА ECONOMICUS Экономический вестник Ростовского государственного университета. - 2011. - Т. 9. - № 1. - С. 8-16. - ISSN 1726-4618.

37 Калинин, А. Я. Российский потребительский рынок опасен для здоровья / А. Я. Калинин // Стандарты и качество. - 2010. - № 3. - С. 58-61. - ISSN 0038-9692.

38 Кошман, М. Я. Пути защиты потребительского рынка от некачественной    и фальсифицированной    алкогольной    продукции /    М. Я. Кошман // Пищевая промышленность. - 2006. - № 1. - С. 16-17. - ISSN 0235-2486.

39 Интернет-конференция. Охрана здоровья: проблемы организации, управления и уровни ответственности с 16.04.07 по 15.06.07. Безопасность потребителей на фармрынке (результаты социологического исследования) И. Б. Рязанцева. – Режим доступа: http://www.ecsocman.edu.ru. – 10.02.2001.

40 Интернет-конференция. Охрана здоровья: проблемы организации, управления и уровни ответственности. Экономические криминогенные факторы современного рынка лекарственных средств. И. Б. Рязанцева. – Режим доступа: http://www.ecsocman.edu.ru. – 10.02.2001.

41 Барсукова, С. Ю. Борьба с контрафактом: проблемы сотрудничества бизнеса и власти / С. Ю. Барсукова // ТЕRRА ECONOMICUS Экономический вестник Ростовского государственного университета. - 2009. - Т. 7. - № 4. - С. 120-129. - ISSN 1726-4618.

42 Андрюшечкина, И. Н. Статистический анализ тенденций преступности в сфере экономической деятельности / И. Н. Андрюшечкина // Финансовый бизнес. - 2002. - № 6. - C. 64-67. - ISSN 2075-1990.

43 Богданова, Е. Конструирование проблемы защиты прав потребителей. Ретроспективный анализ / Е. Богданова // Рубеж: альманах социальных исследований. - 2002. - № 18. - C. 80–94. - ISSN: 0869-1533.

44 Переведенцева, Е. Народный контроль против / Е. Переведенцева // Социальная защита. - 2005. - № 9. - С. 33-36. - ISSN 0868-4960.

45 Кларк, Дж. М.Основы современной концепции экономической ответственности / Дж. М. Кларк // ТЕRRА ECONOMICUS Экономический вестник Ростовского государственного университета. - 2010. – Т. 8. - № 4. - С. 94-103. - ISSN 1726-4618.

46 Карпушкина, A. В. Социально ответственное поведение бизнеса как деформализация института социального партнерства / A. В. Карпушкина // Экономические науки. - 2009. - № 9. - С. 155- 158. - ISSN 1609-1442.

47 Кувалин, Д. Б. поведение предприятий как фактор макроэкономической    динамики в  переходной  российской экономике / Д. Б Кувалин // Проблемы прогнозирования. - 2002. - № 6. - С. 3-10. - ISSN 0868-6351.

48. Деев, И. Крупный бизнес и ворует по-крупному / И. Деев // Эхо планеты. - 2007. - № 16. - С. 6-8. - ISSN 0234-1670.

49 Макаров, Д. Экономические и правовые аспекты теневой экономики в России / Д. Макаров // Вопросы экономики. - 1998. - № 3. - С. 38-54. - ISSN 0042-8736.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Приложение А

(обязательное)

 

Экономическое решение проблемы оптимизации правоохранительной деятельности

 

 

Издержки  

преступности     Y

                                                                                     Х

                                                                             Z

                 Cmin

 

 

 

                       C

        

                         0                                L              Уровень преступности

 

X - издержки от предотвращенных преступлений (расходы на правозащиту); Y —издержки от совершенных преступлений; Z — совокупные издержки

                                                                

Рисунок А.1 – Издержки преступности

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Приложение Б

(обязательное)

 

Издержки преступности

 

Таблица Б.1 – Издержки преступности, США в 1993 г.  

                                                                                                           В млрд. долл.

Издержки преступности	Величина издержек
Потери от преступлений
Потери от преступлений против прав собственности (похищенное имущество)	45
Затраты на медицинскую помощь жертвам преступлений	5
Ущерб экономике городов (потери от сокращения рабочих мест и оттока населения из криминальных районов)	50
Нематериальный ущерб от преступлений	170
1Совокупные потери от преступлений	270
Расходы на содержание преступности
Содержание правительственных правоохранительных органов	90
Содержание частных служб безопасности	65
2 Совокупные расходы на содержание преступности	155
Всего 1+2	425

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Приложение В

(обязательное)

 

Эластичность уровня преступности в США

 

Таблица В.1 – Эластичность уровня преступности в США в зависимости    

от вероятности осуждения

 

Оценки показателя эластичности, по                    исследованиям различных                            экономистов	Эластичность по разным          видам преступлений
	Грабежи	Кражи со        взломом
А. Эрлих (1973), США в 1960 г.	-1,303	-0,724
В. Вандейл (1978), США в 1960 г.	-1,674	-0,776
Ф. Масур (1978), города США в 1970 г.	-1,580	-0,256
М. Майерс (1980), города США в 1980 г.	-0,878	-0,486
М. Сесновиц, Д. Хекстер (1982), грода США в 1082 г.	-0,1620	-0,620

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Приложение Г

(обязательное)

 

Дифференцированная политика наказаний

 

Таблица Г.1 – Рекомендуемая Г. Беккером дифференцированная

политика наказаний

 

Характеристики                                        нарушителей	Типы нарушителей
	Лица с низким    человеческий        капиталом	Лица с высоким человеческим      капиталом
Редкий для них ресурс	Деньги	Время
Типы совершаемых ими правонарушений	Связанные с затратами времени	Связанные с    затратами денег
Рекомендуемые для них наказания	Выплата денежных      штрафов	Тюремное   заключение

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Приложение Д

      (обязательное)

 

Анкета

 

 

1. Ваш пол: Мужской____ Женский____
2. Ваш возраст: ________________
3. Количество членов Вашей семьи: _______    
4. Какое у Вас образование?

Образование начальное или ниже ___                      

Неполное среднее образование ______

Среднее образование ______________                                       

Среднее специальное образование____

Незаконченное высшее (не менее 3 курсов)______

Высшее __________________________

5. Сфера Вашей деятельности:

Промышленность_____                                                      

Торговля_____________

Здравоохранение______

Строительство________

Образование__________

Другое________________

6. Ваше место проживания?

Областной центр_____________                             

Районный центр______________

Село_______________________

Поселок городского типа______                     

7. Каковы средние доходы на одного члена Вашей семьи в месяц, рублей?

До 4000,0_______                                            

От 4000,1 до 8000,0_______                             

От 8000,1 до 10000,0______

От 10000,1 до 15000,0_____

От 15000,1 до 25000,0_____

Свыше 25000____________                             

8. Знаете ли Вы о своих правах как потребителя?

Да, знаю_____

Частично____

Нет, не знаю___

9. Откуда Вы получили информацию о своих правах?

От родственников, друзей, знакомых, соседей______    

Телевидение, радио_____________

Интернет______________________________________  

Газеты, журналы_______________

Изучали «Закон о правах потребителя»_____________

Хотелось бы знать больше, но не знаем где искать интересующую нас информацию_______

Другое________________________________________

10. С какими хозяйственными преступлениями Вы встречались на потребительском рынке?

Контрафактная продукция_________             

Незаконное использование товарного знака______

Некачественная продукция________             

Нарушение санитарных норм в сфере торговли___

Другое_____________________________________

Не замечал (а)__________________      

Нет, не встречались___________________________

11. Приобретали ли Вы контрафактную продукцию?

Да_________________                                             

Нет___________________________

Скорее всего_____________

12. Какие действия Вы предпринимали в данной ситуации?

Относил(а) обратно в место покупки_______          

Обращался (ась) в отдел по защите прав потребителей________

Не принимал (а) ни каких действий ________________________

Другое__________________________________________________

13. Часто ли Вы встречаете некачественный товар?

Часто_________

Иногда_______

Не встречаю__________  

14. В каких торговых точках Вы сталкивались с нарушениями?

Рынки______                                                    

Сетевые магазины самообслуживания_____

Киоски, торговля с рук, лотки_____               

Несетевые магазины самообслуживания___

Магазины, торгующие через прилавок____    

Заказ через Интернет или телефон________

15. Обращаете ли вы внимание на характеристики товара (срок годности, упаковку, точность названия)?

Да, обращаю______________

Иногда___________

Нет, не обращаю________________

16. Интересуетесь ли вы информацией о производителе и сроке гарантии при покупке товара?

Да, интересуюсь__________

Нет, не интересуюсь__________

Иногда_________________

17. Что Вы предпочтете?

Дешевый товар, но относительно низкого качества______________________

Более дешевую поделку (заведомо зная об этом)___________

Более дорогой, но качественный товар ____________________

18. Что Вы предпочтете в товаре?

Низкую цену_____

Качество__________

Престиж товара___________

19. Случалось ли Вам обращаться в Общество защиты прав потребителей (ОЗПП) или правоохранительные органы в связи с нарушением прав потребителей?

Да, обращался (ась)_______    

Нет, не обращался (ась)_________________________

20. Каковы результаты обращения в Общество защиты прав потребителей (ОЗПП) или правоохранительные органы?

Нарушители были наказаны_____________

Мне не сообщили о результатах__________

Я оказался (ась) не прав (а) ______________

Другое______________________________

21. Удовлетворены ли Вы результатом?

Да_______________

Частично_________

Нет______________

22. В какой форме следует наказывать нарушителей?

Возврат уплаченной за товар суммы и возмещение убытков покупателю_______

Штраф_______

Уплата неустойки (пени)________

Компенсация морального вреда_______

Бойкотирование нарушителя _____

Уголовная ответственность _______

Отзыв лицензии________

Другое________________________

23. Почему Вы не обращались в Общество защиты прав потребителей?

Не вижу в этом смысла_______________                         

Пустая трата времени_______________

Большие денежные затраты___________                          

Не знаю где оно находится___________

Не устраивает режим работы Общества _____________________

Другое________________________________________________

24. Пользуетесь ли вы гарантийным обслуживанием?

Да, пользуюсь_______

Зависит от ситуации_____________

Нет, не пользуюсь________________

25. Оказывались ли Вы повторно в той же ситуации?

Да_________________

Нет, я опирался (ась) на предыдущий опыт_______

Нет_______________

26. Рассказывали ли Вы своим знакомым, родственникам, коллегам и т.п. о ситуации, с которой вы столкнулись?

Да____________

Нет, стыдно________

Нет, пусть учатся на своих ошибках_______

Нет_______

27. Попадали ли они после этого в такую ситуацию?

Да___________

Нет____________

Не знаю__________

Нет, воспользовались моими советами_____

 

 

 

 

1) «… решение стать преступником в принципе не отличается от решения стать каменщиком, или плотником, или, допустим, экономистом. Индивид рассматривает чистые затраты и выгоды каждой альтернативы и принимает на этой основе свое решение». Латов, Ю. В. Экономическая теория преступлений и наказаний // Вопросы экономики, - 1999. - № 10. - С. 60-75. - ISSN 0042-8736.

 

[1] В этой связи симптоматично следующее высказывание интервьюируемого: «А вы представляете, если они вдруг брать перестанут? Соблюсти все правила невозможно, штрафные санкции жуткие. Так что уж лучше пусть берут, только пусть их поменьше будет».

 

Скачать: diplom.doc