Исследователи визуальной культуры вообще ограничиваются констатацией насыщения общественного окружения образами (визуальными представлениями), в том числе образами фотографическими, и такие образы затем подвергают анализу и интерпретации. Однако в визуальном универсуме современного мира содержатся не только готовые, специально созданные образы, но и все то, что может поддаваться зрительному восприятию, что только еще может быть сформированным, схваченным в мгновенном зрительном образе или преобразованным в образ устойчивый, например, с помощью фотоаппарата. Визуальную социологию интересуют всякие визуальные проявления общественной жизни, все то, что можно заметить зрительно в отношении общества. А если можно заметить, то можно и сфотографировать, используя то продолжение глаза, каким является объектив. В этой книге мы принимаем более широкую дефиницию визуальности, охватывающую как визуальные представления, так и визуальные проявления. Вместе со многими другими исследователями мы разделяем точку зрения австралийских теоретиков культуры: «Визуальное исследование - это не только анализ образов, но скорее анализ того, что видимо и наблюдаемо (... ) Визуальные данные потенциально охватывают всякие предметы, людей, места, явления, события, которые может наблюдать человеческий глаз».
Относительно таких визуальных проявлений (а не только визуальных представлений) можно также сформулировать тезис об их растущем богатстве по мере развития современного и постсовременного общества.«Строительство мира Запада двадцатого века, что и составляет собственно предмет социологии и породило социологию, имело ярко выраженный визуальный аспект». Сейчас, как утверждают Эммисон и Смит, «мы живем в сообществе массированной образности».
Источником все большей визуальной дифференциации, насыщения, обогащения «пейзажа культуры» являются определенные процессы, типичные для современного общества. Первый - ускоренный и более интенсивный, чем когда бы то ни было, процесс цивилизационного и технического развития, т. е. расширение мира предметов, объектов, устройств, созданных человеком. Другими словами, той сферы реальности, которая представляет собой человеческий продукт и которой не было бы, если бы не активность homo sapiens. Такие предметы, объекты, устройства имеют свою форму, цвет, причем все более дифференцированные и богатые.
Второй процесс - это урбанизация. Возникновение городов, а теперь и ярко выраженное доминирование городского образа жизни во многих развитых обществах означает несравнимо более богатую и дифференцированную визуальную среду жизни. «Барочная напыщенность, эклектичное головокружение и потребность имитации» еще ярче проявляются в «цивилизации постурбанистической», которую Умберто Эко иллюстрирует примером Лос-Анджелеса, «метрополии, складывающейся из 66 различных городов, где улицы представляют собой пятиполосные автострады, человек же использует (... ) глаза для кадрирования при постоянной смене визуально-механических чудес, неоновых вывесок, конструкций, которые должно запомнить за несколько секунд». Окончательным и непревзойденным идеалом этой экспансии визуальности является для автора «Имени розы» только Лас-Вегас, «совершенно новое урбанистическое явление, место-сообщение, состоящее исключительно из знаков. В отличие от городов, которые сообщают, чтобы иметь возможность функционировать, Лас-Вегас функционирует, чтобы сообщать».
Третий процесс - это коммерциализация, когда включение огромного числа предметов в рыночный оборот требует постоянной заботы об их конкурентоспособности. Это выражается в стремлении к визуальной привлекательности с помощью упаковки, дизайна, акцента на стиль, моду и др.
И, наконец, четвертый процесс - это зарождение потребительского общества, подчиненного императиву неустанного предложения нового и оригинального. Небывалый темп изменений в характере товаров, их невиданная ранее разнородность означают появление в повседневном окружении все новых зрительных впечатлений. Одновременно в потребительском обществе развиваются два явления, которые содействуют обогащению визуальности и зрелищности. Одно из них - реклама во всех своих ипостасях, поприще целевого «производства желаний». А другое - это распространение «храмов» торговли, супермаркетов, которые, чтобы привлечь покупателей, навязываются своим видом - от интерьера и витрин до визуально агрессивной архитектуры. Эти последние -страна мечты и искусственно вызванных потребностей - представляются Бодрияру особенно характерными центрами показной и чисто внешней, лишенной реальных отношений имитации. Так или иначе «образы представляют главный аспект товарной культуры и потребительских обществ».
Независимо от общей исторической тенденции растущего значения визуальной стороны общественной жизни, можно заметить более конкретные модификации или изменения этой тенденции. И в давние времена были эпохи «цветные», насыщенные визуальностью (например, Ренессанс, викторианская эпоха). При просмотре костюмированных фильмов мы удивляемся разнообразию и богатству нарядов, интерьеров салонов и дворцов. Бывали эпохи «серые» (например, Средневековье). В наше время любопытен очевидный контраст, сопровождающий антикоммунистические перемены 1989 г., между серостью и пресностью мира повседневной жизни в реальном социализме и блещущей красками новой рыночной, потребительской, капиталистической цивилизации. В моей памяти живы воспоминания о красках мира, когда я пересекал чешско-австрийскую или польско-немецкую границу. Это бросалось в глаза сильнее, чем колючая проволока или пограничные шлагбаумы. Сегодня наш мир, по крайней мере в больших городах, стал таким же разноцветным, как мир Запада.
Абстрагируясь от истории и исследуя современные или пост-современные сообщества, мы замечаем существенную разницу насыщения визуальными аспектами. Поэтому роль восприятия и визуального воображения дифференцирована в различных сообществах. Во-первых, проявляются культурные различия между сообществами. Как заметил Эдвард Холл, «каждая культура создает свой собственный мир восприятия». И сказал в развитие этой мысли: «Разная нагрузка, налагаемая на зрение, слух и обоняние в различных созданных людьми культурах, приводит к совершенно разному восприятию пространства и совершенно разным отношениям между отдельными людьми». Мы знаем сообщества визуальной экспрессии, культуры образа, в которых жесты, мимика, движения, одежда и орнаментация тела играют большую роль (например, африканские сообщества). Можно сказать, что это сообщества «горячие». Знаем также и сообщества вербальной экспрессии, культуры слова. Это сообщества «холодные». Передо мной лежит великолепный альбом, документирующий паломничество Иона Павла II, сделанный итальянским фотографом. Как по-разному выглядят аудитории папского богослужения в Африке и Скандинавии! Как по-разному выглядят верующие в Корее, Мексике и Австрии! Цвет, орнаментация тела, одежда, жест, мимика - все радикально отличается.
Во-вторых, различные контексты общественной жизни представляют различную степень насыщения визуальностью. Это понятие я использую для описания разнородных типичных областей или ситуаций, в которых протекает общественная жизнь и между которыми в процессе своей повседневной жизни перемещаются действующие лица, входя в них либо выходя, становясь на какое-то время кем-то иным - сыном, учеником, профессионалом, верующим, зрителем, потребителем и т. п. Каждый контекст характеризуется свойственными ему формами или стилями деятельности, различными ценностями и культурными нормами, свойственным ему языком и формами дискурса. Контексты имеют также разные функции для общества. Например, это контекст семейный (домашний), образовательный (школьный), религиозный (церковный), политический, профессиональный, развлекательный, оздоровительный (больничный) и др.
Таким образом, существуют контексты, сильно насыщенные внешней визуальной символикой. Особенно это касается той сферы, которую Эмиль Дюркгейм определил как сакральную, насыщенную необычностью, праздничностью, торжественностью, например в области религии (богослужения и процессии), семейных церемоний (свадьбы, крестины, похороны), политических ритуалов (демонстрации, возложения венков, патриотические манифестации с флагами и транспарантами), судебных процессов (с париками, тогами и цепями судей), а также некоторые формы проведения свободного времени (карнавалы с их костюмами и масками, спонтанные проявления уличных развлечений, новогодний праздник, День Святого Валентина). Гораздо менее зрелищны области, которые Дюркгейм отнес бы к профессиональной, например работа или учеба (исключением здесь может быть традиционный академический ритуал с тогами, беретами, жезлами и горностаями).
Наконец, в-третьих, появляется существенное классовое различие или различие в окружающей среде. В целом более насыщенной визуальностью является повседневная жизнь высшего общества. Торстайн Веблен в 1899 г. писал о «показательном потреблении», в котором собственно внешний эффект, наблюдаемый другими, часто является главной мотивацией обладания, а великолепные литературные иллюстрации дает этому явлению Скотт Фицджеральд, описывая синдром «Великого Гэтсби». Демонстрация собственного материального успеха всегда была типичной для быстро продвигающихся групп. Сегодня в нашем обществе растет зрелищная группа «нуворишей» с их резиденциями, мерседесами, ролексами, одеждой от Армани.
Любопытно также различие укладов разных сообществ. Внешние атрибуты превосходства и власти играют большую роль в автократических обществах. Можно представить облик различных африканских «царей» или центральноамериканских президентов в сверкающих мундирах, увешанных бесчисленными орденами. Внешним признаком власти является также роскошь дворцов или резиденций властителей. Тронные залы или кабинеты первых секретарей в коммунистические времена поражали своей обширностью и дистанцией, которую внушали каждому, кто осмеливался войти. Вспоминаю снимок кабинета Сталина со столом для совещаний размером почти в теннисный корт. Каждый, кто садился за этот стол, наверняка ощущал собственную никчемность. Совершенно иначе, значительно скромнее, выглядит визуальная презентация в истинно демократичных обществах или даже в конституционных монархиях (нидерландская королева Беатрикс правит в обычном бюро в Гааге, а ее мать, королева Юлиана, ездила в костел на велосипеде).
По-другому богатство нарядов, танца, орнаментации проявляется во многих народных культурах. Прекрасные примеры показывают наши горцы. Большое значение внешнему виду, оригинальности, даже шокирующей, придает определенная среда, например кинематографическая, театральная, богемная, молодежные субкультуры, байкеры. Подобные акценты мы встречаем среди общественных движений субкультуры (например, хиппи, панки, хип-хоп). Здесь необычность одежды, прически, орнаментации тела являются намеренной демонстрацией нонконформизма, контестации, несогласия с правилами общей культуры. Обратим внимание, что нонконформизм имеет смысл только тогда, когда он видим для других, когда несет определенное четкое и визуально навязывающееся послание. Этим он отличается от обычной девиации, например преступности, для которой существенным является незаметность, тщательное сокрытие своих действий от других.
Как визуальные представления, так и визуальные проявления общественной жизни могут быть предметом фотографической регистрации. И одни, и другие приобретают ценность визуальных данных, зафиксированных фотографом. В первом случае, когда на нашем снимке сохраняются уже существующие образы (например, реклама, плакаты в окружении городской улицы, транспаранты на фоне коллективной манифестации и т. п. ), мы создаем метаобразы. Двузначность снимков этого рода открывает возможность двойной интерпретации: интерпретации сфотографированного образа (что представляет собой реклама, плакат или транспарант) и интерпретации собственно фотографии (как реклама вписывается в контекст улицы или какую функцию выполняет в процессе манифестации). Как пишут Майкл Болл и Грегори Смит [6, р. 15], «образы составляют часть общества, которое они представляют». В другом случае, когда мы создаем фотографический образ различных визуальных проявлений общественной жизни (толпы, собравшейся на площади, покупателей в супермаркете), он будет иметь одноуровневый характер и касаться непосредственно наблюдаемых явлений.
Используемая литература: Штомпка П.
Ш92 Визуальная социология. Фотография как метод
исследования: учебник/ пер. с польск. Н.В.
Морозовой, авт. вступ. ст. Н.Е. Покровский. — М.:
Логос, 2007. — 168 с. + 32 с. ив.ил.
ISBN 978-5-98704-245-3
Скачать реферат:
Пароль на архив: privetstudent.com