1.2 «Переводческая стратегия» как один из факторов вариативности
Выбор переводческой стратегии является основанием для вариативности перевода. Для начала обратимся к понятию «стратегия перевода».
В современном переводоведении для описания процесса перевода широко используется словосочетание «стратегия перевода». Этот термин существует в нескольких вариантах. Наряду со «стратегией перевода» можно встретить словосочетания «тактика перевода», «стратегия переводчика», «переводческая стратегия», и даже «стратегия поведения переводчика в процессе перевода». Все эти словосочетания употребляются в качестве семантических вариантов не только различными, но иногда одними и теми же авторами.
Определение «стратегии перевода» отсутствует в «Толковом переводоведческом словаре» Л.Л. Нелюбина, самом полном на сегодняшний день специальном переводоведческом справочном пособии, «которое содержит 2028 словарных статей, экстрагированных из 224 источников» [38]. Между тем, словосочетанием «стратегия перевода» широко пользовались, в частности, А.Д. Швейцер, В.Н. Комиссаров и продолжают пользоваться их последователи.
Исследователи вкладывают в термин «стратегия перевода» разное содержание. С одной стороны, его употребляют в самом широком смысле, в значении «как надо переводить, искусство перевода». Часто в этом случае говорят об общей «стратегии перевода». Встречаются и семантически близкие обозначения. Н.А. Крюков в учебном пособии «Теория перевода» говорит о плане деятельности, который вырабатывает переводчик, но одновременно употребляет и словосочетание «стратегия перевода», а также, в качестве варианта, словосочетание «стратегическая линия» [33]. Последнюю он определяет как то, «что нужно сделать для того, чтобы рецептивный смысл, извлекаемый иноязычным и инокультурным коммуникантом, оказался аналогичным в своих существенных чертах интенциональному смыслу автора» [33].
Что конкретно надлежит сделать, чтобы достичь этой бесспорной цели, авторы, как правило, не уточняют, поскольку преобладает мнение, что «стратегию перевода» можно и должно вырабатывать, а затем и реализовать каждому переводчику самостоятельно. В частности, А.Д. Швейцер, который исходил из того, что перевод, представляющий собой «процесс выбора, детерминированный множеством переменных, … не может быть жестко детерминирован», полагал, что перевод как процесс состоит из двух основных этапов: выработки программы переводческих действий (стратегии) и претворения в жизнь этой программы [46, 63]. Разделяя взгляды тех исследователей, которые считали, что совокупность отношений компонентов процесса перевода представляют собой «нечетко определенную» систему, а сам процесс перевода – целиком и полностью эвристическую игру, А.Д. Швейцер пришёл к выводу, что первый этап включает в себя не более или менее обязательные рациональные операции, которые науке следует стремиться выявить, а серию субъективных, в соответствии с личными аксиологическими представлениями переводчика, выборов: буквальный – вольный – дословный – точный перевод и т.п. Говорил он и об «общей стратегии перевода», в рамках которой, в частности, следует решать вопрос о передаче временного и национального своеобразия исходного текста.
Хотя считается, что существуют лишь «общие принципы переводческой стратегии», тем не менее элементами «переводческой стратегии и техники» следует овладевать. В этой связи говорят и о «стратегических задачах отдельных видов переводов». В художественном переводе, например, «стратегическая задача заключается в передаче художественно-эстетической функции оригинала» [29, 84].
«Стратегия перевода» может обозначать и принципиальные подходы к решению частных проблем («как надо переводить или делать что-либо») в рамках общей задачи (общей «стратегии перевода»). Некоторые авторы говорят об «общей стратегии преодоления буквализмов и нахождения оптимального варианта» [45, 22-34], о «стратегии переводческого решения» (то есть как надо принимать решение) [46, 21], о «стратегии распределения внимания («как следует рационально распределять внимание» [21, 107-117], или о «стратегиях, обеспечивающих эффективное распределение когнитивных возможностей переводчика и предотвращающих переизбыток словесной информации». К последним, в частности, относят использование приема генерализации, сознательный пропуск информации, добавления и т.п.
Основываясь на субъективных целевых установках, выделяют «стратегию буквального и вольного перевода», «стратегию жанровой поэтической стилизации», «стратегию нерифмованного перевода» [35], «стратегию форенизации и доместикации» [12] («стратегию экзотизации и освоения» по другой терминологии [18] и т.п. А.Д. Швейцер, отождествлявший, кстати, «переводческую стратегию» с механизмом перевода, считал, что в рамках этой «стратегии» переводчик «должен сделать принципиальный выбор – сохранить ли конвенции исходного текста или заменить их конвенциями перевода» [46]. Аналогичным образом Т.А. Казакова пишет о так называемом «семантическом переводе»: «Процесс семантического перевода представляет собой естественное взаимодействие двух стратегий: стратегия ориентирования на способ выражения, принятый в переводящем языке, и стратегия ориентирования на сохранение особенностей исходной формы выражения» [24]. Сюда же вплотную примыкает и реализация так называемых прагматических сверхзадач. Прагматическую норму перевода можно определить как неотъемлемое требование обязательного обеспечения прагматической ценности перевода. Она не является нормой в полном смысле этого слова, так как прагматическая сверхзадача переводческого акта может быть индивидуальной и не свойственной переводу как таковому вообще. Решая подобную задачу, переводчик английского может отказаться от максимально возможной эквивалентности, перевести оригинал лишь частично, изменить при переводе жанровую или другую принадлежность текста, воспроизвести какие-то элементарные особенности перевода, нарушая норму (закономерности семантики) переводимого языка. «Стратегию перевода» можно строить и перестраивать [46].
Употребляют словосочетание «стратегия перевода» и для обозначения методов, используемых для достижения целей, сформулированных при выборе «стратегии перевода», общей или частной («стратегия проб и ошибок», «стратегия линейности и вероятностного прогнозирования» [23] и т.п.).
Таким образом, получается, что «переводческая стратегия» – это «своеобразное переводческое мышление, которое лежит в основе действий переводчика» [28] (надо все делать творчески, т.е. хорошо), и планы, направленные на решение конкретных задач, составляющих его общую задачу. При попытках конкретизировать номенклатуру «стратегий» в перечень частных стратегий, составляющих общую «стратегию перевода» (переводчика), включают как общие подходы, методы, планы, так и операции – осознанные и полуинтуитивные. Например, Н.А. Дьяконова [18] в процессе художественного перевода выделяет восемь стратегий:
- стратегию уяснения жанрово-стилевой принадлежности текста;
- стратегию определения доминантной плотности текста;
- стратегию вероятностного прогнозирования;
- стратегию проб и ошибок;
- стратегию компрессии/декомпрессии;
- стратегию компенсирующих модификаций;
- стратегию передачи мироощущения;
- стратегию дословного перевода;
Стратегия проб и ошибок – один из методов достижения эквивалентности и адекватности в синхронном переводе. А.Д. Швейцер определяет стратегию проб и ошибок как стратегию «последовательного приближения к оптимальному решению путем отклонения вариантов, не отвечающих определенным критериям выбора» [45]. Данная стратегия непосредственно связана с понятием широкого и узкого контекста. Одно из преимуществ письменного перевода над устным сводится к тому, что у письменного переводчика практически всегда есть широкий контекст. В синхронном переводе таких случаев несравненно меньше. Синхронный переводчик не может перевернуть страницу и посмотреть, что последует дальше, что стоит за тем или иным понятием. Речь идет, прежде всего, о тех случаях, когда в кабине перевода нет готового транскрипта выступления. Часто подобная стратегия используется тогда, когда отправитель сообщения перечисляет ряд понятий, переводить которые без широкого контекста затруднительно. В этом случае дословный (знаковый) перевод может сослужить неоценимую услугу.
Стратегия вероятностного прогнозирования заключается в раннем определении переводчиком лингвистических составляющих текста, которые появятся на выходе в иностранный язык. Так, в ряде случаев синхронный переводчик может определить, какой глагол будет в тексте оригинала до его появления в дискурсе. Стратегия вероятностного прогнозирования в литературе по переводу описывается как стратегия, применимая в основном к конструкциям, в которых глагол находится на последнем месте, или в тех случаях, когда ключевое именное понятие находится в конце смысловой группы.
В теории перевода под компрессией подразумевается преобразование исходного текста с целью придать ему более сжатую форму. Компрессия текста достигается путем опущения избыточных элементов высказывания, элементов, восполнимых из контекста и внеязыковой ситуации, а также путем использования более компактных форм выражения [46]. Стратегия декомпрессии прямо противоположна стратегии компрессии
Как считает Л.С. Макарова, в художественном переводе «применение тех или иных переводческих стратегий может прогнозироваться с высокой степенью вероятности. При этом речь идет не о конкретных приемах перевода, а о типологически общих подходах к переводу, в которых проявляются ценностные установки и «внутренняя» цензура художественного перевода» [35]. Номенклатура «переводческих стратегий» при этом у нее совершенно другая, хотя компоненты ее, как и у Н.А. Дьяконовой, в принципе объективно существуют. Но, поскольку они носят разноплановый характер и конкретность их отвергается, объем самого понятия «стратегия перевода» при этом становится нечетким.
Текст оригинала создается для определенной цели и для определенного круга читателей. Перевод в свою очередь тоже создается для определенной цели и для определенной аудитории, отличающейся от аудитории оригинала. Перевод – это своеобразный мост между культурами, который переводчик стремится «перебросить» [10, 48]. Ряд исследователей считают, что переводчик в своей деятельности должен ориентироваться на эту целевую аудиторию [49, 47]. Еще один из распространенных подходов к осмыслению роли перевода в деятельности – функциональный подход, в рамках которого считается, что перевод должен выполнять в принимающей культуре ту же функцию, что и оригинал в передающей культуре.
Если переводчику не предзадана установка на создание определенного типа перевода, и он не нацелен на конкретную аудиторию принимающей культуры, он сам должен решить, какой цели он хочет добиться своим переводом.
Многие лингвисты и переводоведы всегда осознавали многоаспектность и противоречивость перевода и требований к нему и пытались свести эти требования в единую теорию. Английский исследователь Т. Сэвори, попытавшись свести воедино основные требования, предъявляемые к переводу различными авторами, получил список, где рядом помещены взаимно исключающие принципы: 1) перевод должен передавать слова оригинала; 2) перевод должен передавать мысли оригинала; 3) перевод должен читаться как оригинал; 4) перевод должен читаться как перевод; 5) перевод должен отражать стиль оригинала; 6) перевод должен отражать стиль переводчика; 7) перевод должен читаться как произведение, современное оригиналу; 8) перевод должен читаться как произведение, современное переводчику; 9) перевод может допускать добавления и опущения; 10) перевод не должен допускать добавлений и опущений; 11) перевод стихов должен осуществляться в прозе; 12) перевод стихов должен осуществляться в стихотворной форме [30, 14].
По нашему мнению, переводческие принципы, заложенные Т. Сэвори, можно считать основой для выделения различных переводческих позиций и возможности появления множества вариантов переводов одного и того же текста, особенно если этот текст культурозначимый, вошедший в принимающую культуру. При переводе переводчик выбирает для себя один из этих принципов и в соответствии с ним выполняет перевод.
Ф. Шлейермахер отмечал, что в переводе существует две противоположные тенденции: «переводчик насколько это возможно оставляет автора в покое и приближает к нему читателя» и «переводчик оставляет в покое читателя и приближает к нему автора оригинала». Переводчик должен объединить эти две тенденции и найти точку между ними, это и будет позиция переводчика.
Однако этот процесс осложняется тем, что система идей и ценностей и способов их выражения может быть разной в языке перевода и в языке оригинала. Различные переводы одного и того же текста оригинала могут гармонично сосуществовать, и иногда трудно сказать, какой из них превосходит по качеству остальные переводы. Только совокупность всех этих вариантов перевода позволит иноязычному тексту войти в принимающую культуру. Однако есть вещи, которые можно выразить только на одном языке, поэтому не стоит поднимать вопрос, как автор написал бы это произведение на языке перевода.
Текст, являющийся центральным в своей культуре, не обязательно займет такое же положение в принимающей культуре. Популярность текста перевода в принимающей культуре может быть больше или меньше, чем популярность оригинала в передающей культуре. Если переводчик «улучшил» текст оригинала, то автор оригинала может стать более популярным в принимающей культуре, чем в передающей. Некоторые авторы считают, что переводчик вправе исправить «недостатки» оригинала в различных сферах (поэтическая, стилистическая и т.д.) [51]. В культуре, имеющей невысокий престиж, перевод из более престижной культуры имеет больше шансов адаптации.
Переводческие позиции, определяющие вариативность перевода, часто приводят к значительным изменениям содержательности перевода, по отношению к оригиналу, при этом переводы иногда расходятся настолько, что их трудно соотнести как друг с другом, так и с оригиналом. А.В. Федоров отмечал, что «личность переводчика в полной силе отражается в переводе и оказывается зачастую неподатливой по отношению к оригиналу, оставляя свой очень отчетливый знак на переводе» [42].
Переводческая позиция зависит в том числе от индивидуального отношения переводчика к предыдущей традиции перевода, его образованности, господствующих литературных канонов, эстетических принципов эпохи. Если перевод занимает в культуре место оригинала, как это и происходит в XX в., то именно позиция передачи максимально полного состава смыслов должна рассматриваться как оптимальная, поскольку читатель утрачивает возможность сопоставления оригинала и перевода. Функция переводчика заключается в том, чтобы как можно точнее воспроизвести на языке перевода содержание и форму оригинала, принимая во внимание функцию оригинала, цель его перевода на другой язык и целевую аудиторию принимающей культуры. Переводчику легче переводить текст, если принимающая и передающая культуры имеют глубокие культурные связи их сходную историю развития, если текст оригинала уже изначально ориентирован на целевую аудиторию принимающей культуры.
X. Г. Гадамер также трактует перевод как диалог, подчеркивая, что переводчик должен переносить подлежащий пониманию смысл в тот контекст, в котором живет данный участник беседы [13].
При этом перевод понимается не просто как повторение процесса создания, а как истолкование. Текст предстает, как попытка представить что-то в новом свете [13].
Как правило, в силу сложности поставленных задач переводчик занимает больше одной позиции в деятельности, поскольку каждая из позиций приводит к решению своих задач и к разным результатам в переводе. Он выступает в роли как отправителя, так и адресата, совмещает эти две роли одновременно [48]. Таким образом, переводчик совмещает позиции реципиента текста оригинала, транслятора и реципиента перевода, проводя вторичную рефлексию над переведенным текстом. В свою очередь каждая из этих позиций предполагает совокупность других, и, прежде всего позиций понимания или мыследеятельностных позиций переводчика [22], которые воплощаются в различных вариантах перевода одного и того же текста.
Таким образом, по-нашему мнению, рассматривать и анализировать разные переводы одного текста следует с точки зрения наличия в них переводческих позиций. Качество перевода следует оценивать в связи с позицией, с которой переводчик подходит к переводу.
Значительное влияние на стратегию переводчика оказывает и социокультурное влияние, которое отражается на полноте воспроизведения содержания оригинала, вынуждая переводчика сокращать или полностью опускать в переводе все, что считается недопустимым по идеологическим, моральным или эстетическим соображениям [27, 79].
Таким образом, каждый перевод отражает литературные и художественные пристрастия общества и поэтому помогает восстановить картину духовной и интеллектуальной жизни лингвокультурной общности.