<pmy p="" rose
2.2 Вариативность и причины ее появления в переводах поэзии Р. Бернса
<pmy p="" roseРассмотрим и проиллюстрируем описанные в первой главе переводческие позиции образцами вариантов перевода стихотворений Р. Бернса, выполненных разными переводчиками. Выбор практического материала объясняется тем, что переводами стихотворений Р. Бернса в разные эпохи занималось большое количество переводчиков, среди которых встречаются и поэты (С. Маршак, В.А. Жуковский и т.д.). Переводчиками рассматриваемых текстов являются: С.Я. Маршак, О.И. Сенковский, В.А. Жуковский, Т.Л. Щепкина-Куперник, И.И. Козлов, С.В. Петров, О.Н. Чюмина, М.Л. Михайлов, В.С. Курочкин, В.Г. Костомаров, В.Д. Федотов и т. д.
Было проанализировано 20 стихотворений Р. Бернса и варианты их перевода. Опишем самые интересные примеры вариативности.
Сравним стихотворение Р. Бернса «The Ronalds of the Bennals» и его перевод на русский язык, выполненный С. Маршаком – «Девушки из Тарболтона».
R. Burns «The Ronalds of the Bennals»
In Tarbolton, ye ken, there are proper young men.
And proper young lasses and a' man:
But ken ye the Ronalds that live in the Bennals,
They carry the gree frae them a' man. [7].
Перевод С.Я. Маршака «Девушки из Тарбòлтона»
В Тарб́òлтоне, право.
Есть парни на славу.
Девицы имеют успех, брат.
Но барышни Рòналдс,
Живущие в Бèнналс,
Милей и прекраснее всех, брат. [8].
При переводе С.Я. Маршак заимствует название из другого стихотворения Р. Бернса «The Tarbolton Lasses», которое не было переведено С.Я. Маршаком, однако оба эти стихотворения связаны местом действия и действующими лицами: семья Уильяма Роналда (William Ronalds), жившего с женой и двумя дочерьми на ферме Бенналз близ деревушки Тарболтон [1, 288]. В своем переводе С. Маршак транскрибирует все названия и имена, поставив ударение («the Ronalds» - «Рòналдс», «the Bennals» - «Бèнналс», «Tarbolton» - «в Тарбòлтоне»), т.е. не происходит адаптация для русскоязычной принимающей культуры. Незамысловатое стихотворение о шотландской деревушке, где живут замечательные парни и девушки, может встретиться в любой культуре и на любом языке, в нем нет ничего типично шотландского. С.Я. Маршак, используя экзотические имена и названия, делает стихотворение шотландским, хотя они достаточно трудны для русскоязычного читателя. Естественно, замена шотландских названий недопустима, однако трудное название деревни могло быть заменено нейтральными словами «деревня», «селенье» и т.п. Чтобы облегчить восприятие всех этих реалий, С.Я. Маршак ставит ударения во всех незнакомых словах (т.е. во всех названиях и именах, которые могут вызвать трудности правильного прочтения из-за неправильной постановки ударения у русских читателей), однако, реалии не были сняты. Эквивалентность в данном случае соблюдена частично, адекватность полная.
Сравним стихотворение Р. Бернса «The Answer» и два его перевода на русский язык: перевод С.Я. Маршака «Ответ на письмо» и перевод Т.Л.Щепкиной-Куперник «Хозяюшке Уочеп-Хауза».
Это стихотворение Р. Бернса адресовано Элизабет Скотт, супруге владельца поместья Уочеп, и ее племяннице Эдисон Кокберн, с Р. Бернс встречался зимой 1786 г. Познакомившись со стихотворениями Р. Бернса, Э.Скотт не поверила, что их мог написать простой крестьянский парень, работавший в поле. Все это она изложила Р. Бернсу в письме зимой 1787г.
Р. Бернс ответил на это письмо миссис Скотт ироническим стихотворением «The Answer» [1, 310]. Этим объясняется ироничный и динамичный характер этого стихотворения.
R, Burns «The Answer» Перевод С. Маршака «Ответ на письмо»
Guidwife,
I mind it wee in early date.
When I was beardless, young and blate,
An' first cou'd thresh the barn.
Or haud a yoking at the pleugh,
An' tho'fii'foughten sair enough,
Yet unco proud to learn [7, 204].
Сударыня,
Как этот год от нас далек.
Когда, безусый паренек,
Я молотить ходил на ток.
Пахал впервые поле
И хоть порой бывал без ног.
Но рад был этой школе [7, 205].
Динамичный ритм задает использованная Р. Бернсом короткая высокочастотная лексика: «date», «beardless», «young», «thresh», «bam», «proud», «learn» и т.д. Динамичный и слегка ироничный характер первой строфы стихотворения Р. Бернса «Тhе Answer» сохранен и передан в переводе С.Я. Маршака «Ответ на письмо». Ритм стихотворения у С.Я. Маршака динамичный (как и в оригинале), используется короткая высокочастотная лексика, создающая ритм стихотворения: «год», «далек», «безусый паренек», «пахал», «поле», «порой», «без ног», «рад» и т.д. Герой стихотворения хоть и устает от тяжелой работы, но он не сетует на свою долю и по-прежнему весел: «И хоть порой бывал без ног, но рад был этой школе». С.Я. Маршак модернизирует свой перевод, делает его современным, используя разговорную лексику: «безусый» (разг., неодобр.); «паренек» (уменьш.-ласк., разг.); «без ног» (разг., шутл.). Таким образом, в переводе С.Я. Маршака переданы и отражены все смыслы, заложенные автором оригинала, сохранен динамичный ритм оригинала. С.Я. Маршак осовременил перевод, модернизировав его и сделав более близким и понятным читателям.
В переводе Т.Л. Щепкиной-Куперник не сохранен динамичный ритм оригинала и его слегка ироничный тон. Более того, сменена тональность с ироничной на оправдывающуюся, даже само название «Хозяюшке Уочеп-Хауза», в котором использовано уменьшительно-ласкательное «хозяюшке», настраивает читателя на оправдательный лад. Стихотворение утрачивает свою ироничность, динамичность, зато появляется задумчивый и мечтательный герой «мечтающий за плугом», «устало бредущий по полю» (все эти изменения отмечены в тексте курсивом). Таким образом, можно сделать вывод, что Т.Л. Щепкина-Куперник не занимает позицию близости к оригиналу в отличие от С.Я. Маршака.
Перевод Т. Щепкиной-Куперник «Хозяюшке Уочеп-Хауза»
Хозяюшка!
Я помню, в молодые годы.
Юнец неловкий, безбородый,
С серпом ли на гумне.
За плугом ли бредя устало.
Лишь об ученьи все, бывало.
Тогда мечталось мне [7, 508].
Рассмотрим перевод последней строфы стихотворения Р.Бернса «For a'that and a'that», выполненный В. Костомаровым. Сравним этот перевод с переводом С. Маршака и оригиналом. Стихотворение Р. Бернса «For a'that and a'that» является одним из его самых острых социально-политических стихотворений. По своему содержанию это стихотворение тесно связано с идеями просветителей от «Опыта о человеке» А. Поупа до «Прав человека» Т. Пейна. Недаром в XIX в. это стихотворение назвали «английской Марсельезой» [1, 265]. В последней строфе этого стихотворения Р. Бернс пишет о надежде на то, что «на земле наступит царство справедливости». Этот смысл сохраняется и в переводе С.Я. Маршака «Честная бедность»: «настанет день, когда ум и честь будут стоять на первом месте», никакого религиозного смысла ни оригинал, ни перевод не несут, речь идет о справедливости, о правде и чести. Однако в переводе В. Костомарова добавляется оттенок религиозности, отсутствующий в оригинале и в переводе С. Маршака. В. Костомаров в своем переводе говорит о «Царствии Божьем», и о «молитве»: «молитесь все, чтоб Бог послал нам Царствие Его».
Таким образом, можно сделать вывод, что в переводе С.Я. Маршака сохраняются все смыслы, заложенные автором оригинала, добавления новых смыслов не происходит, а в переводе В. Костомарова наряду с авторскими смыслами добавляется смысл религиозности. В. Костомаров вносит в свой перевод идеологические изменения.
R. Burns «For a'that and a'that»
Then let us pray that come it may,
As come it will for a'that,
That Sense and Worth, over a 'the earth
Shall bear the gree, and a'that. [7, 330].
Перевод С. Маршака «Честная бедность»
Настанет день, и час пробьет.
Когда уму и чести
На всей земле придет черед
Стоять на первом месте [7, 331].
Перевод В. Костомарова «Прежде всего»
Молитесь все, чтоб Бог послал
Нам Царствие Его.
Чтоб честный труд на свете стал
Почетнее всего [7].
Рассмотрим примеры натурализации при переводе стихотворений Р. Бернса. Для этого сравним стихотворение Р. Бернса «John Barleycorn» и его переводы на русский язык, выполненные С.Я. Маршаком и О.И. Сенковским. В основе стихотворения Р. Бернса лежат народные поверья о веселых духах, которые живут в зернах, покидают их во время молотьбы, зимуют в хлебных амбарах, а весной снова возвращаются в поля, чтобы вдохнуть жизнь и радость в созревающее зерно [1, 286], поэтому стихотворение Р. Бернса веселое и динамичное. Основной смысл стихотворения Р. Бернса – «веселость», «игра», его герой – жизнерадостный и жизнеутверждающий персонаж, который не впадает в отчаяние, несмотря на все несчастья, выпавшие на его долю («короли клянутся погубить его», «по нему прошелся плуг», «его зарывают в землю» и т.д.). Однако, весной Джон Ячменное Зерно снова «весел» и «грозит копьями врагам», по сути дела в стихотворении метафорически описан процесс от выращивания зерна до варки пива, которое само по себе символизирует веселье. Ритм стихотворения убыстренный, что делает его динамичным, веселым.
R. Burns «John Barleycorn»
There was three kings into the east,
Three kings both great and high,
And they hae sworn a solemn oath
John Barleycorn should die.
They took a plough and plough'd him down,
Put clods upon his head,
And they hae sworn a solemn oath
John Barleycorn was dead.
But the cheerful Spring came kindly on,
And show'rs began to fall;
John Barleycorn got up again,
And sore surpris'd them all [1, 77-79].
Далее проанализируем два перевода с точки зрения переводческих позиций.
Перевод О. Сенковского «Иван Ерофеевич - Хлебное зернышко»
Были три царя на Востоке,
Три царя сильных и великих;
Поклялись они, бусурманы.
Известь Ивана Ерофеича Хлебное-зернышко.
И вырыли они глубокую борозду, да и бросили его в нее,
И навалили земли на его головушку;
И клялись они, бусурманы.
Что извели Ивана Ерофеича Хлебное-зернышко.
Но как скоро пришла светлая веснушка,
И полились теплые дождики,
Иван Ерофеич Хлебное-зернышко встал из могилы
К великому страху нехристей [8, 139-141].
О.И. Сенковский занимает при переводе стихотворения Р. Бернса переводческую позицию натурализации, меняя жанр на исконно русский. Шотландская баллада в переводе стала русской былиной, а шотландский крестьянин «превратился в русского мужика» [47, 123]. Дух, зимующий в «хлебных амбарах Эйршира», переселился в заросший бородатой хвоей добрый древний Муром. Джон Ячменное Зерно переименован в Ивана Ерофеича Хлебное-зернышко. В соответствии с изменившейся стилистикой короли стали царями, но не русскими, а «бусурманскими», то есть иноверческими, чужими. Таким образом О. Сенковский максимально натурализирует свой перевод для русских читателей, приближая его к читателям принимающей культуры.
В тексте перевода много слов с уменьшительно-ласкательными суффиксами, что является типичным для русских былин и сказок: «веснушка», «головушка», «зернышко», «полным-полнехонько», «дождики», «солнышко», «головка» (в тексте выделены курсивом). Текст перевода максимально приближен к фольклору и полностью адаптирован к восприятию русского читателя: все английские реалии заменены русскими – короли (kings) становятся «царями», «бусурманами», «нехристями». Эквивалентность отсутствует.
Изменяется также стиль стихотворения. Стихотворение в переводе О.И. Сенковского утрачивает свою живость, жизнерадостность, не свойственную былинам, где имеется эпическое прославление героев. Таким образом, в этом переводе утрачен авторский смысл – «веселость», «игра», а, напротив, стихотворение приобретает эпические черты. От того, какую позицию занимает переводчик, в большой степени зависит качество перевода и то, насколько успешно ему удастся передать всю смысловую мозаику оригинала и авторский замысел. Однако переводчик не всегда стремится передать смысл оригинала, часто он пытается создать на основе оригинала собственные смыслы, стремясь изменить замысел автора оригинала, что и произошло в переводе, выполненном О.И. Сенковским. Именно это было характерно для переводчиков XIX в., которые не стремились к эквивалентности, а преследовали цели, которые диктовались занимаемыми ими позициями и ожиданиями читателей принимающей культуры. Перевод в этом отношении может служить средством обогащения культуры за счет «чужого», либо средством самоидентификации культуры, когда «чужое» перерисовывается как «свое», что и наблюдается в данном переводе.
Подобные переводы интересны и самобытны, хотя и представляют собой скорее самостоятельные произведения, «переводы по мотивам», когда переводчик берет из оригинала только мотив или только героя, но при этом изменяется стиль, манера письма (хотя переводчики часто указывают на то, что это перевод) [19, 125].
Следует отметить, что в переводе С. Маршака передан авторский замысел – смысл стихотворения «веселость», «игра». Его герой, несмотря на все несчастья, не впадает в отчаяние, не падает духом, он по-прежнему весел (как и герой стихотворения Р. Бернса). Ритм стихотворения убыстренный, что делает его очень динамичным, веселым, сохранен двусложный размер, С.Я. Маршак, также как и Р. Бернс употребляет короткую, высокочастотную лексику. Стихотворение в переводе С. Маршака остается таким же жизнерадостным, жизнеутверждающим, как и стихотворение Р. Бернса.
Перевод С. Маршака «Джон Ячменное Зерно»
Трех королей разгневал он
И было решено.
Что навсегда погибнет Джон
Ячменное Зерно.
Велели выкопать сохой
Могилу короли,
Чтоб славный Джон, боец лихой.
Не вышел из земли.
Травой покрылся горный склон,
В ручьях воды полно...
А из земли выходит Джон
Ячменное Зерно
Все так же буен и упрям
С пригорка в летний зной
Грозит он копьями врагам,
Качая головой [6, 125-127].
Жизнерадостную и веселую атмосферу передает в переводе только С.Я. Маршак, а О.И. Сенковский и В.А. Жуковский создают тексты-аналоги, адаптированные или натурализированные для читателей принимающей культуры.
В переводе С.Я. Маршака Джон Ячменное Зерно – героический персонаж, веселый, жизнерадостный, он – «лихой боец», у него «бушует кровь», он «буен и упрям», он «в воде не тонет», он «поднимает отвагу», он «грозит копьями врагам». Читатель принимающей культуры получает при чтении перевода тот же набор смыслов, что и читатель передающей культуры.
Еще одним примером натурализации перевода является перевод И.И. Козлова «Сельский субботний вечер в Шотландии». Рассмотрим стихотворение Р. Бернса «The Cotter's Saturday Night» и два варианта перевода этого стихотворения на русский язык: в переводе Т.Л. Щепкиной-Куперник «Субботний вечер поселянина» и в переводе И.И. Козлова «Сельский субботний вечер в Шотландии». Сравним эти два варианта перевода и оригинал.
R. Burns «The Cotter's Saturday Night»
From scenes like these, old SCOTIA's grandeur springs.
That makes her lov'd at home, rever'd abroad:
Princes and lords are but the breath of kings,
"An honest man's the noble work of GOD:"
And certes, in fair Virtue's heavenly road.
The Cottage leaves the Palace far behind:
What is a lordling's pomp? a cumbrous load,
Disguising oft the wrench of human kind.
Studied in arts of Hell, in wickedness refin'd! [8, 140-141].
Стихотворение «The Cotter's Saturday Night» является первым в ряду так называемых «крестьянских» стихотворений Р. Бернса, темой которых стал быт и мысли шотландского крестьянина. Стихотворения такого рода, принесшие впоследствии Бернсу славу и признание, воспринимались в окружавшей поэта сельской среде весьма сдержанно [1, 258]. Однако в этом стихотворении Р. Бернс воспевает красоту родной Шотландии, честность и благородство простых людей: «old Scotia's grandeur springs», «rever'd abroad», «And certes, in fair Virtue's heavenly road». Bсe эти смыслы переданы в переводе Т.Л. Щепкиной-Куперник: также восхваляется «величье родной Шотландии», «чуждых стран почет», подчеркивается, что простые, но честные люди на пути к Богу гораздо ближе, чем богатые: «лачуги, не дворцы, ведут вперед», простые крестьяне идут «стезею благодетели в смиреньи», т.е. в переводе полностью сохранены авторские смыслы, заложенные в оригинале.
Перевод Т. Щепкиной-Куперник «Субботний вечер поселянина»
Вот в чем родной Шотландии величье -
Любовь своих и чуждых стран почет.
Власть королю! дает чинов различье,
Но благородство только бог дает.
Лачуги, не дворцы, ведут вперед
Стезею добродетели в смиреньи:
Мирская роскошь – часто тяжкий гнет,
Под ней – нередко гнусное творенье.
Коварство адское, пороков изощренье [8, 141-142].
Однако в переводе И.И. Козлова, который называется «Сельский субботний вечер в Шотландии» и в первых восемнадцати строках речь действительно идет о Шотландии и о шотландских крестьянах, в девятнадцатой строке поэт обращается к «Святой Руси», называет ее «наша мать-земля» и прославляет ее величие: по всему миру славится «твоих дружин и флотов чудеса», «и русских дев стыдливая краса». Появляются типично русские реалии «цари», «русские девы», характерное для русских баллад обращение «Святая Русь», «мать-земля». И.И. Козлов указывает перед своим переводом, что это не собственно перевод, а «вольное подражание Бернсу», что само по себе уже предполагает значительные расхождения с оригиналом. Таким образом, можно сделать вывод, что И.И. Козлов адаптирует стихотворение Р. Бернса для принимающей русской культуры, пишет о России, а не о Шотландии.
Перевод И.И. Козлова «Сельский субботний вечер в Шотландии»
А я к тебе, к тебе взываю я.
Святая Русь, о, наша матъ-земля
Цвети, цвети, страна моя родная!
Меж царств земных, как пальма молодая.
Цвети во всем, и в доле золотой
Счастлива будь, и счастье лей рекой!
Страна сердец, и дум, и дел высоких!
О, как гремят везде в краях далеких
Твоих дружин и флотов чудеса
И русских дев стыдливая краса
Верна царям и верою хранима.
Врагу страшна, сама неустрашима.
Да будут честь и нравов простота
И совести народной чистота
Всегда твоей и славой, и отрадой,
И огненной кругом тебя оградой,
И пред тобой исчезнет тень веков
При звуке струн восторженных певцов! [7, 499].
Еще одним примером адаптации в переводе является перевод на русский язык стихотворения Р. Бернса «The Jolly Beggars», выполненный С.В. Петровым «Голь гулящая». Для демонстрации этого сравним стихотворение Р. Бернса «The Jolly Beggars» и два его перевода, выполненные С.Я. Маршаком «Веселые нищие» и С.В. Петровым «Голь гулящая» (1981 г.).
Стихотворение Р. Бернса «The Jolly Beggars» веселое и динамичное, его герои веселые бродяги, которые каждый вечер собираются в кабачке у «Киски Нэнси» («Poosie Nansie»). Этот смысл сохранен и в переводе С.Я.Маршака, и в переводе С.В. Петрова. Однако С.В. Петров использует множество разговорных, исконно русских выражений, натурализируя или русифицируя свой перевод: «рой нетопырей – рой летучих мышей», «веселые галахи – нищие», «бродяжья братья (разг., шутл.) и означает компания», «сударка» (уменьш. от сударыня, устар.), «от сивухи (прост.) окосев (прост.)», «хмельная люба (прост.), используется в значении любимая» и т.д., что переносит читателя из английского веселого кабачка в типично русскую пивную. С.В. Петров русифицирует даже название: вместо «веселых нищих» появляется «голь гулящая». Слово «голь» имеет в толковом словаре помету «собир., устар.» и означает «оборванцы, нищие».
R. Burns «The Jolly Beggars»
When lyart leaves bestrow the yird,
Or wavering like the Bauckie-bird,
Bedim cauld Boreas blast;
When hailstanes drive wi 'bitter skyte,
And infant Frosts begin to bite,
In hoary cranreuch drest;
Ae night at e'en a merry core
O'randie, gangrel bodies,
In Poosie-Nansie's held the splore.
To drink their orra dudies.
His doxy lay within his arm;
Wi' Usquebae an' blankets warm,
She blinket on her Sodger:
An' ay he gies the tozie drab
The tither skelpan kiss [7, 386].
Перевод С. Маршака «Веселые нищие»
Когда, бесцветна и мертва.
Летит последняя листва,
Опалена зимой,
И новорожденный мороз
Кусает тех, кто гол и бос,
И гонит их домой,-
В такие дни толпа бродяг
Перед зарей вечерней
Отдаст лохмотья за очаг
В какой-нибудь таверне.
У очага сидел солдат
В ремнях, с походным ранцем.
Пред ним любовница была.
От хмеля, ласки и тепла
Пылавшая румянцем [7, 387].
Перевод С. Петрова «Голь гулящая»
Когда, как рой нетопырей,
Листву пожухлую Борей
По воздуху гоняет,
Когда морозец молодой -
От инея уже седой
И за щеки щипает,
Тут к Дусе-Нанси в поздний час
Веселые галахи -
Бродяжья братья собралась
Пропиться до рубахи.
И от сивухи окосев,
К солдату на колени сев,
Забавилась сударка.
И целовал горюн в уста
Свою хмельную любу [7].
Рассмотрим случаи добавления новых смыслов в переводе стихотворений Р. Бернса. Для этого проанализируем стихотворение Р. Бернса «I hae а wife о'my ain» и пять вариантов перевода второй строфы этого стихотворения на русский язык, выполненные различными авторами: С. Маршаком, В. Курочкиным, Д. Свияжским (Минаевым), О. Чюминой, Т.Щепкиной-Куперник.
R. Burns. «I hae а wife о' my ain»
I hae a penny to spend,
There, thanks to naebody;
I hae naething to lend,
I'll borrow frae naebody [7, 362].
Перевод С. Маршака
Своим трудом я нажил грош,
И сам истрачу я его.
Что у меня взаймы возьмешь?
И я не брал ни у кого [7, 363].
Перевод Т. Щепкиной-Куперник «У меня есть жена»
Есть и грош у меня: за него
Не обязан ничем никому.
В долг я дать не могу ничего,
Но не должен и сам никому [7, 523].
Перевод Д. Свияжского (Минаева) «На чердаке»
День и ночь - сутки прочь;
Так я век проживу.
Снится бедность мне в ночь, -
Нищета на яву [7, 521].
Перевод О. Чюминой «Песня»
В долг ничем я не ссужаю
Из соседей никого.
Но и сам не занимаю,
У соседей ничего [7, 522].
Перевод В. Курочкина «Песнь бедняка»
Чем живу я - и сам не пойму;
Никому не обязан зато.
Я помочь не могу никому.
Да и мне не поможет никто [7, 520].
В переводе Д. Свияжского (Минаева) происходит добавление смысла «бедность», герой страдает от своей бедности, он беден настолько, что не может так больше жить, бедность преследует его «во сне и на яву». Однако в стихотворении Р. Бернса этот смысл («бедность») отсутствует, а задан противоположный смысл «несмотря на бедность герой свободен, ни от кого не зависит, и весел» - «thanks to naebody», «I’ll borrow frae naebody», т.е. смысл «гордость», a не «бедность».
Смысл «свобода, независимость, гордость» передан в переводе С. Маршака: «Своим трудом я нажил грош», «И сам истрачу я его», «И я не брал ни у кого»; в переводе Т. Щепкиной-Куперник «Не обязан ничем никому», «Но не должен и сам никому»; в переводе О. Чюминой «Но и сам не занимаю, У соседей ничего»; в переводе В. Курочкина «Никому не обязан зато».
У Р. Бернса стихотворение веселое, шутливое, и некоторые фрагменты этого стихотворения: «I hae а реnnу», «Naebody cares for me, I care for naebody» встречаются в английских и шотландских песнях, имеющих шутливый и даже комический характер [1, 231]. Шутливый, веселый характер оригинала передается во всех переводах, хотя стихотворение В.Курочкина и называется «Песнь бедняка», однако его герой не жалуется на бедность, не сетует на свое состояние, то есть не происходит добавления смысла «бедность», передан смысл «независимость, гордость». Однако в переводе Д. Свияжского (Минаева) с одной стороны происходит добавление смысла «бедность», а с другой стороны не передается «веселье» и «шутливость» оригинала. Таким образом, можно сделать вывод, что Д.Свияжский подходит к переводу с позиции смысловой девиации, так как происходит добавление смысла.
Рассмотрим другие случаи добавления новых смыслов в переводе по сравнению с оригиналом. Для этого сравним стихотворение Р. Бернса «John Barleycorn» и вольный перевод В.А. Жуковского «Исповедь Батистового Платка».
R. Burns «John Barleycorn»
There was three kings into the east,
Three kings both great and high,
And they hae sworn a solemn oath
John Barleycorn should die.
They took a plough and plough'd him down,
Put clods upon his head,
And they hae sworn a solemn oath
John Barleycorn was dead.
But the cheerful Spring came kindly on,
And show'rs began to fall;
John Barleycorn got up again,
And sore surpris'd them all [1, 77-79].
B.A. Жуковский «Исповедь Батистового платка».
Я родился простым зерном;
Был заживо зарыт в могилу;
Но Бог весны своим лучом
Мне возвратил и жизнь и силу.
И долговязой коноплёй
Покинул я земное недро;
И был испытан я судьбой, -
Ненастье зная, зная ведро.
Зной пёк меня, бил тяжкий град,
И ветер гнул в свирепой злобе-
Так, что я жизни был не рад
И горевал о прежнем гробе.
Но было и раздолье мне!
Как веселился я, бывало,
Когда в час ночи, при луне.
Вокруг меня все засыпало!
Когда прохладный ветерок
Меня качал, ко мне ласкался.
Когда веселый мотылек.
Блестя, на колос мой спускался [1, 80-82].
Через переводы В.А. Жуковского Р. Бернc вошел в русскую культуру как романтический поэт. В.А. Жуковский, сам поэт-романтик, привносит в стихотворение типично романтические мотивы: это видно и на лексическом уровне за счет использования устаревшей лексики: «земное недро» (устар.); «свирепая злоба» (разг.); «раздолье» (устар.); «судьба» (устар.); «тяжкий» (устар.); «ведро» (устар.); «горевать» (устар., прост.); «ласкаться» (устар.). Происходит изменение стиля оригинала, употребляется низкочастотная лексика, слова длинные, характерные для романтической поэзии (в соответствии с теми романтическими представлениями, которые имеются у В.А. Жуковского), при этом стихотворение утрачивает свою жизнерадостность, веселость. Герой В.А. Жуковского, в отличие от веселого героя Р. Бернса, склонен к размышлениям о смысле жизни, к лирическим отступлениям. Таким образом, в переводе не сохранен авторский смысл - «веселость», «игра», соответственно и веселый, непобедимый герой превращается в романтического. В.А. Жуковский как поэт-романтик привносит в свой перевод романтические черты и поэтому веселый герой превращается в романтического. Романтические текстообразующие черты проникают в русскую поэзию даже оттуда, где их изначально не было: Р. Бернc, у которого есть и романтические тексты, здесь не проявляет себя как романтический поэт.
Еще одним примером добавления новых смыслов в переводе по сравнению с оригиналом является перевод баллады Р. Бернса «Tarn O'Shanter» на русский язык, выполненный С. Маршаком. В основе баллады Р. Бернса лежит народная легенда о фермере, который пропил вырученные на базаре деньги, потерял свою шляпу, и, не зная, как оправдаться перед женой, сочинил историю о том, что, когда он возвращался домой, на него напала нечистая сила. В балладе Р. Бернса герой постоянно проводил время в кабачке Джин в Кирктоне (Kirkton Jean). Этот кабачок пользовался сомнительной репутацией, и местные жители иронически прозвали его «Leddies' House». В своей балладе Р. Берне иронически обыграл это название: Р. Бернc сократил слова «Leddies' House» до «L - s House» (по образцу «Lord's House», так как из-за запретов цензуры слово «Lord» часто сокращали до «L - d») [1, 266]. Тем самым задается некая двусмысленность, которая придает балладе Р. Бернса ироничность. Однако при переводе это ввело в заблуждение С. Маршака, который ошибочно перевел «L - s House» как «Божий дом». Из-за этого недопонимания С. Маршаку пришлось ввести отсутствующих в оригинале у Р. Бернса героев: «церковного служку» и дьячка», для встречи с которыми, Тэм ходил по воскресеньям в церковь (в божий дом) и проводил с ними весь вечер, но почему-то не в молитве, а «за полной кружкой», поэтому в переводе С. Маршака добавляется дополнительный смысл: «религиозность», отсутствующий в оригинале. Смысл «религиозность» в переводе смешан с богохульством, так как сидеть с кружкой пива в церкви было недопустимо. Однако в оригинале герою Р. Бернса Тэму О'Шэнтеру ставится в вину совершенно обратное обстоятельство - то, что по воскресеньям он ходит не в церковь, а в кабачок пить пиво, что по убеждению его праведной жены кончится для него бедой.
R. Burns «Tam O'Shanter»
That at the L - d's house, even on Sunday,
Thou drank wi ' Kirkton Jean till Monday.
С. Маршак «Тэм О'Шэнтер»
Ты в праздник ходишь в божий дом.
Чтобы потом за полной кружкой
Ночь просидеть с церковным служкой
Или нарезаться с дьячком [7].
Рассмотрим примеры романтизации перевода. Для этого сравним стихотворение Р. Бернса «Sun and Мооn» и его перевод на русский язык, выполненный О. Чюминой («Солнце и месяц»). В стихотворении Р. Бернса весна и пробуждение природы противопоставляется грусти героя, который расстался со своей любимой. Однако его герой все равно радуется весне и пению птиц. Ритм стихотворения достаточно динамичный, используются высокочастотные, короткие слова («past», «at last», «birds», «sing», «glad», «sad») и т.д., что не очень настраивает читателя на романтический или печальный лад.
R. Burns «Sun and Мооn»
The winter is past, and the summer's come at last.
And the little birds sing on every tree;
Now everything is glad, while I am very sad
Since my true love is parted from me [7, 548].
Перевод О. Чюминой «Солнце и месяц»
Растопились снега.
Зеленеют луга,
Омываемы светлой волною;
Только в сердце печаль,
И кого-то мне жаль,
Кто сюда не вернется весною... [7].
При переводе О. Чюмина романтизирует стихотворение Р. Бернса, изменяет ритм, использует устаревшую, книжную лексику, характерную для романтической лирики: «омываемый» (устар., высок.); «печаль» (устар.); «растопились» (перен., книжн.). Кроме того, вместо грусти от расставания с любимой появляется смысл печали и тоски о человеке, который уже не вернется, появляется смысл «безысходности, тоски», который отсутствует в оригинале и делает перевод более романтизированным.
Еще одним примером романтизации является перевод стихотворения Р. Бернса «Кеn уе what Meg о' the mill has gotten» и его перевод на русский язык, выполненный В. Федотовым «Мэг с мельницы». Сравним перевод В. Федотова с оригиналом и с переводом С. Маршака
«Свадьба Mэгги».
R. Burns «Кеn уе what Meg о' the mill has gotten»
О ken ye what Meg o' the mill has gotten,
An' ken ye what Meg o' the mill has gotten?
She's gotten a coof wi' a claut о'siller.
And broken the heart o' the barley Miller.
Перевод С. Маршака «Свадьба Мэгги»
Ты знаешь, что Мэгги к венцу получила?
Ты знаешь, что Мэгги к венцу получила?
С крысиным хвостом ей досталась кобыла.
Вот именно это она получила.
Перевод В, Федотова «Мэг с мельницы».
Кто знает, что Мэг от отца получила.
Какой ее долей судьба оделила?
Приданое в виде бесхвостой кобылы -
Вот что она в дар от отца получила [7].
Стихотворение Р. Бернса веселое, шутливое и динамичное. Динамичный ритм создается за счет использования короткой, высокочастотной и разговорной лексики. Шутливый и веселый тон стихотворения сохранен и в переводе С. Маршака, его перевод тоже получился динамичным. В. Федотов допускает в своем переводе значительные изменения: привносит в свой перевод романтические мотивы, жалость к бедной Мэгги, с которой жестко обошлась судьба, но в оригинале речь об этом не идет. В. Федотов использует книжную, высокую лексику, присущую романтическим стихотворениям: «доля» (устар.), «судьба» (устар.), «оделить» (книжн.), «получить в дар» (высок.); таким образом, романтизируя оригинал, в котором отсутствуют романтические мотивы, а наоборот явно слышатся веселые нотки. В переводе они утеряны и смысл «веселости, игры» не передан (все эти изменения отмечены в тексте курсивом).
В качестве еще одного случая проявления романтизации при переводе следует отметить перевод стихотворения Р. Бернса «А red red rose», выполненный Т. Щепкиной-Куперник. Для этого сравним стихотворение Р. Бернса «А red red rose» и перевод Т. Щепкиной-Куперник «Любовь как роза». В переводе Т. Щепкина-Куперник усиливает романтизм оригинала, стихотворение становится слишком возвышенным и пафосным за счет использования эпитетов «неземной», имеющего в словаре помету «высок.», и «расцветший», имеющего в словаре помету «устар.», а также сравнения любви с «нежной песней» и «мелодией с неземным звуком», которое не имеет соответствия в оригинале.
Стихотворение уже не похоже на признание в любви простого крестьянина своей девушке.
R. Burns «А red red rose» Перевод Т. Щепкиной-Куперник «Любовь как роза».
O my Luve's like a red, red rose.
That's newly sprung in June;
O my Luve's like the mélodie
That's sweetly play 'ed in tune.
Любовь моя – алая, алая роза,
В июньский расцветшая зной;
Любовь моя – нежная, нежная песня,
Мелодии звук неземной! [7].
Таким образом, в результате проведенного анализа стихотворений Р. Бернса и их переводов на русский язык было выяснено, что при переводе этих стихотворений различными авторами преобладают переводческие позиции с ориентацией на принимающую культуру выявлено 16 случаев, а с ориентацией на передающую культуру выявлено всего 2 случая. В большинстве рассмотренных случаев переводчики скорее пытаются так или иначе натурализировать или адаптировать свой перевод для читателей принимающей культуры, сделать его более близким русским читателям, снять трудности понимания.
Возможно, при рассмотрении и анализе другого практического материала были бы получены другие результаты и обнаружены случаи проявления других переводческих позиций, однако в нашем исследовании мы решили ограничить практический материал и остановиться на стихотворениях Р. Бернса.